Новости культуры. Пермь

Анатолий Михайлович Смоляков служит Пермскому академическому театру драмы, ныне Театру-Театру, уже два десятилетия (с десятилетним «антрактом», проведенным в екатеринбургской драме). Везде – на первых ролях. То герой-любовник, красавец, баловень судьбы, то неудачник, сомневающийся во всем и вся, а то и просто негодяй… Смолякову по плечу любая актерская личина, наверное, оттого-то его актерский путь оказался удачливым на роли. Оттого-то и крутится он как белка в колесе, каждый раз кардинально меняя образ. Лишь бы не застояться и не закиснуть.

Анатолий Смоляков:
– Дольше всего я готовился к самой первой роли – вводу в давно идущий спектакль «Продавец дождя». Иван Тимофеевич Бобылев готовил меня почти полгода. И недаром – это был по-настоящему звездный спектакль, где играли Гинзбург, Саитов, Дроздов, Корчажников и другие. Было очень неуютно искать свое место в уже готовой, цельной форме спектакля. Такое умение приходит только с опытом.

Успешно поработав в пермской драме (тогда она располагалась в здании нынешнего ТЮЗа), молодой актер, стремясь играть чаще и работать еще больше«в 1985 году уезжает в Братск открывать новый театр.
Однако там Смоляков был поставлен перед выбором: ждать, когда наконец-то выделят здание, или играть серьезные, любимые роли где-то еще. Так он оказался в Свердловске, где десять лет проработал в академическом театре драмы. Но все же тропинка судьбы привела его обратно в Пермь, в родной театр, которому он, не считая перерывов, служит уже двадцать лет.
За это время сыграно много ролей разного плана и характера – Миловзоров (»Без вины виноватые«А. Островского), Жозеф Биш («Памела Жиро» О. Бальзака), Медведенко («Чайка» А. Чехова), Клавдий, король Датский («Гамлет» У. Шекспира), Монахов («Варвары» М. Горького), Хиггинс («Пигмалион» Б. Шоу), Рактин («Месяц в деревне» И. Тургенева).
И если в «Чайке» Смоляков-Медведенко, нудный поклонник Маши, предстает мастером по-чеховски длинных пауз, то в модерновой постановке «Гамлета» Смоляков-Клавдий блистает порочным обаянием новоиспеченного короля-убийцы и читает пронзительную молитву о муках совести в обнимку с бутылкой виски. Каждой актерской удаче зал аплодирует отдельным порядком.

Анатолий Смоляков:
– Подготовка к роли и подготовка к спектаклю – это две абсолютно разные вещи. Готовиться к роли – практически невозможно, отчасти потому, что актерская стезя очень зависит от режиссера. Мы не можем спрогнозировать, какая роль достанется через полгода, через год. Но я не могу жить одним ожиданием, мне нужно двигаться, менять роли, спектакли, образы. С другой стороны, подготовка к роли идет всю жизнь. Такова профессия – учиться можно бесконечно.
Иногда прямо на сцене возникают гениальные случайности. Совсем недавно одна произошла во время детской сказки «Снежная королева». Мы играли его зимой, и так как спектакль детский, то после новогодних праздников был сделан перерыв – до весенних каникул. За эти три месяца некоторые нюансы забылись… И вот я выхожу на сцену в финале второй картины и по сюжету должен достать пистолет со словами: «Не двигайтесь, король, иначе я выстрелю». А я забыл взять пистолет!.. И начал «стрелять» зонтиком, который был под рукой. Изменилось, казалось бы, немногое, но этот момент вызвал такой восторг у детей (которые моментально поверили мне – разве пистолет может быть у сказочника? он должен использовать волшебство), что после мы играли, конечно, только с зонтиком.

Когда четыре года назад труппа неожиданно для зрителей запела, Смоляков был одним из первых, кто доказал: актерское дарование ничуть не мешает профессиональному вокалу. Во «Владимирской площади» он нежный и трогательный отец семейства Ихменевых, в «Докторе Живаго» – циничный светский лев Комаровский. «Не вызывающий при чтении романа никакого особого сочувствия, он оказывается в мюзикле колоритной и выпуклой фигурой. Сочетание внешних данных, сильного голоса и блестящего драматизма делает образ Комаровского одним из главных в мюзикле» (Бизнес-класс) .

Из последних удач нашего героя – роль Петра, худрука провинциального театра в «Антракте» А. Марданя. Борис Мильграм, только задумав этот спектакль «про театр», знал: роль художественного руководителя нужно отдать Смолякову. Вообще нынешний художественный руководитель театра об артисте Смолякове рассказывает с особым воодушевлением – они познакомились в Перми 80-х. Более того, Смоляков сильно повлиял на судьбу будущего художественного руководителя пермской драмы. Именно Анатолий Смоляков в 1983 году принес начинающему режиссеру книгу Олби «Случай в зоопарке» и таким образом оказался у истоков известного спектакля, который сформировал режиссерский стиль Мильграма.
Новый этап в жизни театра, а значит, и каждого его актера начался с приходом Бориса Мильграма. Смоляков получил роль уже в первой постановке нового худрука — «Чайке»:
– Толя каждый раз подтверждает, что он первоклассный артист с очень сильной энергетикой и свойственным только ему обаянием, – говорит Борис Мильграм.
– На сцене его не перепутаешь ни с кем. Я счастлив, что в труппе Театра-Театра есть такой артист, на которого режиссер всегда может опереться.
Смоляков может сыграть практически любую роль – это актер «вне амплуа» с предельно широким творческим диапазоном. Может играть доброго страдающего отца, крайне отрицательных героев, а может – мужчин, за котором пойдут женщины. Особенно ему удаются «острые» роли, где нужен особый актерский глаз.
Есть артисты, к которым я неравнодушен – они занимают часть моей жизни и пространства моего театра. И Толя – часть этого театра.
У Смолякова не только особое «всеобъемлющее» амплуа, но и собственное видение роли:

Анатолий Смоляков:
– У театра всегда была поющая труппа. Когда я приехал из Щепкинского училища в Пермь, мне первым делом дали в руку гитару. Вообще Иван Тимофеевич Бобылев любил, когда актеры на сцене поют. Поэтому когда назначенный на должность художественного руководителя Мильграм спросил: «Труппа поет?», я не задумываясь ответил: «Да!» Правда, я не знал, в каких объемах нужно петь! И нужно иметь в виду, что драматическое пение очень сильно отличается от вокала, который принят в оперном театре и оперетте. Ведь перед нами стоят совсем другие задачи. Партию Комаровского нельзя петь – ее нужно играть, ее нужно проживать! Самые яркие примеры драматического пения – это, конечно, Миронов и Караченцов.
Конечно, ничего бы у нас не получилось без отличной команды профессиональных музыкантов, которые в процессе работы над мюзиклами фактически научили нас петь! Прежде всего это музыкальный руководитель Татьяна Виноградова, концертмейстер-репетитор Светлана Бодвид и дирижер оркестра театра Петр Юрков. «Живая» оркестровая музыка стала большим открытием и для труппы, и для наших зрителей.

– Методика подготовки к спектаклю у каждого своя. Предположим, народная артистка СССР Лидия Владимировна Мосолова на знаменитый спектакль «Последний срок» (а он шел более десяти лет) приходила за полтора часа, из которых минут двадцать гримировалась, а все остальное время проводила на сцене, сидя на кроватке своей героини. Сидела и настраивалась, «входила в роль». Причем в театре все знали, что придет Мосолова, поэтому ни реквизиторы, ни монтировщики – никто уже не ходил по сцене… А мне, наоборот, нужен «нерв» – чем больше цейтнот, тем лучше. Это помогает держаться в тонусе. Хотя к каким-то очень серьезным спектаклям приходится готовиться значительно дольше.
– А как быть с режиссером? Кого больше в итоговом образе – актера или режиссера?
– Создание роли в идеале должно быть совместным творчеством режиссера и актера. Однако это не аксиома: в искусстве всегда все индивидуально. Например, Георгий Георгиевич Исаакян, когда работал над «Гамлетом», расписал все вплоть до мелочей: поворотов головы, вздохов и интонаций (потому что, как сам признавался, готовился к этому спектаклю 15 лет!). Когда у режиссера есть вот такое четкое видение спектакля, это очень любопытно. Но все-таки даже он оставлял иногда пространство для актерского воображения. Например, паузу в сцене подготовки к тронной речи я сымпровизировал на репетициях, предложив разные характеры, из которых режиссер что-то утвердил. Мы до сих пор придерживаемся рамок, которые задал Исаакян: потому что это авторский спектакль и любые вольности только испортят его. Я видел такое – когда гениальный на премьере спектакль через несколько месяцев терял всю свою прелесть, потому что актеры начали импровизировать и подменять собой форму, заданную режиссером.
Иногда бывает и так, что спектакль становится лучше со временем. Как правило, это комедии. Например, так случилось с лирической комедией «Невеста из Парижа», которую я играл в свердловской драме. Первый спектакль прошел не без успеха, но и без особого восторга. А через три спектакля – зал просто не умолкал все действие и устраивал потрясающие овации. Нужны были эти первые спектакли, чтобы уловить нюансы, на которые реагирует публика, которые можно развить актерской игрой, довести до блеска.
Самое ценное, безусловно, то, что рождается во время репетиций. Это самое «живое», идущее от сердца, а не от головы. Хотя случается что-то придумать и вне театра, в совершенно обыденной ситуации: происходит озарение, и ты понимаешь, что в той или иной сцене надо что-то поменять. Но это уже последствия внутреннего анализа, разбора роли.
У нас живое дело. Каждый спектакль не похож на другой. Так, премьерный показ «Антракта» был не похож на то, что мы играем сегодня. После первых спектаклей Борис Леонидович приходил за кулисы и устраивал очень большие, подробные обсуждения, подсказывал, советовал актерам. Хотя по сути этот спектакль – одна большая актерская импровизация. Но не надо забывать, что самая лучшая импровизация – хорошо отрепетированная. Генеральное направление, контекст актерам хорошо известны, и уже в этих рамках придумываются нюансы, находятся новые краски. Когда-то эти находки вписываются в канву спектакля, а иногда должен прийти режиссер и сказать: «Стоп. Это замечательно, но нужно поискать что-нибудь еще».
– Анатолий Михайлович, кроме основной деятельности вы участвовали и в других проектах: легендарном теперь театре-студии «Арлекин», в спектаклях недавно созданного и существующего по принципу антрепризы «Нового театра»… Что вам интересно сегодня?
– Мы много и разнообразно работаем с моим хорошим другом Сергеем Борисовичем Кудимовым, руководителем Пермского молодежного театра кукол «Туки-Луки». Осваиваю кукол! Это совершенно фантастическое ощущение, когда кукла у тебя в руках вдруг «оживает». Приходите посмотреть!
Но основные мои мысли сейчас, конечно, о новой работе в Театре-Театре — спектакле «Жизнь человека» в постановке Бориса Мильграма. Пока идет только подготовка к репетициям, но уже есть все основания полагать, что этот не похожий ни на что спектакль станет знаковым событием для всей театральной жизни города.

Наталья Смольковская.