Новости культуры. Пермь

В огромном списке претендентов на самую престижную отечественную театральную премию – «Золотую Маску» – номинацию «лучший солист оркестра» вы не найдете. Вроде как оркестр – дело не театральное. Однако он – ядро любого музыкального театра, та специя, без которой ни у оперы, ни у балета «вкуса» не будет: не зря же так неуютно на спектаклях, идущих из-за гастролей оркестра под фонограмму.
Две пермские постановки – опера «Орфей» и балет «Корсар», ставшие знаковыми событиями сразу после премьеры и выдвинутые в этом году на «Маску», заставили говорить о многих находках – режиссерских, актерских, музыкальных. Особенно «отличился» «Орфей»: барочная музыка Монтеверди была возрождена после такого перерыва, что мало кто понимал, что она вообще из себя представляет. Оркестр пермского театра, справившись со своей задачей на «отлично», заставил обратить на себя внимание. Тем более что несмотря на дефицит кадров, недостаток финансов и дороговизну инструментов, у него получается пополнять состав неординарными музыкантами. В прошлом сезоне в оркестре появился новый трубач – Рустам Зиганшин, исконный пермяк, прослуживший двадцать лет в Новосибирской филармонии и давно сделавший себе имя.
Рустам Зиганшин – из тех музыкантов, что разбивают обывательский стереотип духовика, стоящего в задних рядах оркестра «в тени» струнных, и борются за репутацию своего инструмента как полноценного представителя музыкального искусства. Хотя, быть может, «борются» – слово не совсем подходящее. Они просто играют музыку – такую удивительно разную.

Рустам Зиганшин родился в Перми, окончил музыкальную школу № 3 и музыкальное училище (ныне колледж).
После армии Рустам поступил в Новосибирскую консерваторию и уже после первого курса был зачислен в местную филармонию, где солировал в двух оркестрах – симфоническом и духовом, параллельно играл в брасс-квинтете, сольно, а также записывал компакт-диски. Вернувшись в Пермь, Зиганшин доказал, что не тот он человек, который привык ограничиваться чем-то одним: помимо обязанности солиста оркестра театра сразу по приезде он начал солировать в концертах пермских оркестров и работать в составе духового квинтета «Аристократ» (руководитель – Константин Березин). За этот год «аристократы» стали явлением в культурной жизни, приковав к себе внимание публики и пробившись на большую сцену: летом отыграли восемь концертов в сквере у театра оперы и балета, осенью открывали международный фестиваль «Джаз-лихорадка», а в конце декабря прошел сольный концерт квартета на сцене театра оперы и балета. Впереди – планы и того больше: 9 марта в ЦК им. А.Г. Солдатова состоится концерт, где духовики выступят сольно и в составе биг-бенда известного джазового музыканта, композитора и аранжировщика Евгения Манцирина. В начале мая «Аристократ» опять займет сцену театра оперы и балета. Электронный орган и пять духовых будут играть старинную музыку – Кичини, Баха, Генделя. Кроме того, Зиганшин выступает в музыкальном колледже с камерным оркестром Флоринского.
 В ожидании поездки в столицу (Рустам участвует в обоих спектаклях «Золотой Маски») «Новости культуры» поговорили с музыкантом о тонкостях профессии.
– Рустам, когда прошла премьера «Орфея», много говорилось о музыкальной стороне оперы, потребовавшей старинных инструментов. В Пермь специально приехали московские музыканты Александр Суетин и Анна Тончева, играющие на лютне, орфарионе и виуэле. Эксперименты с трубой остались почти незамеченными…
– Тем не менее именно Монтеверди первым использовал трубу как сольный инструмент, показав, что на ней, так же, как на скрипке, можно сыграть виртуозно и мелодично. В «Орфее» есть очень сложный музыкальный фрагмент – после сольного куска первой трубы звучит ее «эхо»: это далеко за кулисами играет вторая (Андрей Петухов), стремясь поймать интонацию и «передразнить» первую трубу. Кстати, то же чуть раньше делают две скрипки.
Но самое интересное, что в опере «Орфей» Монтеверди использовал трубу пикколо, которая отличается от обычной тем, что у нее более узкий, яркий тембр звуков. Она предназначена для исполнения нот в высоком регистре.
– Вы специально переучивались ради этой оперы?
– На трубе пикколо я играю уже очень давно. Вообще этот инструмент любили многие композиторы, создавали концерты специально для маленькой трубы, а Бах и Гендель в своих сочинениях часто выводили трубу пикколо в составе оркестра.
Как только – примерно сто лет назад – придумали клапаны, словом, родилась современная труба, сразу появились переложения для трубы пикколо. На ней я исполняю даже «Времена года» Вивальди, где все скрипичные партии играются на трубе!
 В Европе и Америке сегодня много специалистов, которые работают только на трубе пикколо: Матиас Хевс – лучший трубач Европы, во Франции – Морис Андре, в Америке – Уинтон Марсалис.
Разные композиторы писали музыку для разной трубы – чем труба меньше, тем звучание ярче, чем больше – тем звучание мягче. Если Брамса можно играть только на трубе С, то «Аиду» – на натуральной, длинной трубе, дающей особое фанфарное звучание. А если наоборот, то никакого органичного звучания ждать не приходится.
Поэтому у трубача за границей может быть около шестнадцати-двадцати разновидностей труб. У меня всего три, но по нашим российским меркам – это роскошь. Я владею тремя инструментами: большой трубой (си-бемоль), трубой флюгель-горн, обладающей мягким тоном, на ней я играю популярную музыку, и трубой пикколо.
– Ваши трубы – отечественные или привезены издалека?
– Все они были созданы специально для меня именитым немецким мастером. В начале «голодных» 90-х в Германию хлынул целый поток российских музыкантов, пытающихся поправить свое финансовое положение. Я в составе Сибирского брасс-квинтета поехал на гастроли в Германию и в Бремене через наших коллег из Санкт-Петербурга познакомился с мастером Тайном, который в собственной мастерской уже более двадцати лет делает медные духовые инструменты, используя ноу-хау. Он на стрельбище покупает стреляные гильзы, переплавляет их и из этого сплава делает музыкальные инструменты. Секрет в том, что когда снаряд разрывается, в гильзе происходят молекулярные изменения состава металла. Трубы, тромбоны, волторны и т.д., сделанные из такого материала, начинают звучать по-другому – с очень точной интонацией. Каждый инструмент делается по заказу, с учетом всех особенностей музыканта.
Когда мы впервые вошли в мастерскую, то испытали настоящее потрясение, увидев на стенах обилие инструментов, мундштуков, аксессуаров… Так, можно сказать, случайно возникло наше сотрудничество. Сегодня марка «Тайн» хорошо известна профессионалам в России, на ее мундштуках и инструментах играют многие музыканты, в том числе и в Перми.
– Вы окунулись в пермскую музыкальную среду после долгого перерыва. Что изменилось, а что осталось прежним с тех пор, как вы только-только пришли в профессию? Как это случилось?
– Мой старший брат с детства играл в духовом оркестре на кларнете. Я долго наблюдал за ним, и мне тоже захотелось попробовать. А дальше я попал к замечательному педагогу клуба имени Маяковского и музыкальной школы № 3 Владимиру Борисовичу Митрофанову, который преподавал все духовые инструменты: от флейты до трубы. Мы постоянно побеждали на конкурсах и фестивалях, участвовали в парадах и демонстрациях, гастролировали по стране. Давались победы нелегко – сидели в классах с утра до вечера.
 В прошлое воскресенье я был председателем жюри детского конкурса «Серебряная флейта», который проходил в музыкальной школе № 8. Соревновались исполнители на флейте, на саксофоне, на кларнете и ни одного – на медных духовых инструментах. Ни одного! И это не исключение, а тенденция. В прошлом году я был в составе жюри конкурса, проходящего в музыкальном колледже, – то же самое. Нет тех, кто должен прийти нам на смену. Скоро может так получиться, что в театре оперы и балета работать будет некому – разве что приглашать из других городов. Своих кадров практически нет.
Когда мне было лет десять, каждую весну я смотрел на парады духовых оркестров – до ста коллективов! – на Октябрьской площади. Сейчас «духовые» традиции утеряны. Сегодня наступило парадоксальное время: все очень доступно – школы, записи. Все секреты известны – и зарубежные, и отечественные. Нет педагогов, детей, которые занимались бы с утра до вечера.
– Постойте, раз все секреты известны, то выдающимся трубачом может стать любой?
– Если Бог не дал, никакие секреты не помогут. Так же, как и самый лучший инструмент. Все зависит только от таланта.

БИОГРАФИЧЕСКАЯ СПРАВКА
Рустам Зиганшин, заслуженный артист России (труба), родился в Перми в 1966 году.
 В 1993-м окончил Новосибирскую консерваторию по классу трубы. Владеет трубой пикколо.
С 1989 по 2006 год работал в Новосибирском академическом симфоническом оркестре, параллельно выступая в составе различных камерных ансамблей.
Выступал с сольными концертами (Бах, Гендель, Альбинони, Перселл). С различными оркестрами в качестве солиста исполнял концерты Арутюняна, Тартини, Телемана.
С 2000 года – Сибирский брасс-квинтет, художественный руководитель.
С 2007 года – солист Пермского театра оперы и балета им. П.И. Чайковского и квинтета духовых инструментов «Аристократ».

Наталья Смольковская.