Новости культуры. Пермь

Географическое положение: Центральная Европа

Столица: Амстердам

Государственный язык: голландский

Мой друг Гитлер

ГИТЛЕР. Ерунда какая-то. Да и небезопасно мне такой темной ночью

выходить на балкон – а вдруг покушение… (Неохотно выходит на балкон.)

Юкио Мисима. «Мой друг Гитлер».

«Мы должны убить Гитлера. Я могу на вас рассчитывать?» – спрашивает герой Тома Круза в наисвежайшем фильме «Валькирия». По крайней мере, три литературных персонажа ответили бы ему однозначным согласием – научные сотрудники Каратаев и Нижегородский (Олег Курылев, «Убить фюрера»: «Куда ты отправил Гитлера? – рявкнул Савва. – Что? – Гитлера, говорю, куда отправил, скотина?!» – заорал Каратаев на весь дом. «Видишь ли… я посадил его в Шербуре на „Титаник“…») и писатель Гертер, герой одного из лучших романов Харри Мулиша «Зигфрид».

Один за всех

Каждый имеет право на второй шанс. Ну, кроме Гитлера.

«Бриджит Джонс: грани разумного». Реж. Бибан Кидрон.

Большой голландский триумвират – Херманс, Мулиш и Реве – не слишком любим переводчиками. Харри Мулишу, очевидно, повезло больше всех: мало того, что из его романов на русский переведено целых два, так и на родине он остался практически единственным великим: после смерти Херманса и в связи с прогрессирующим слабоумием Реве он, последний уцелевший из этой тройки, иронически называет себя «Большая Единица».

Вторая мировая война оставила свой след в каждой большой литературе, но для голландской она стала прямо-таки определяющей – «Дневник Анны Франк», однозначно самая популярная голландская книга, раз и навсегда заложила определенную традицию восприятия нидерландской литературы: если про Голландию, то про войну. И хотя на самом деле это, конечно же, не так, и писатели Нижних Земель так же, как и другие, любят писать не только про кровь, но и про любовь, природу, философию и жизнь, «Большая Единица» Мулиш лишь подтверждает это устоявшееся мнение.

Сын голландского банкира, сумевшего спасти жену-еврейку и ребенка от депортации только благодаря сотрудничеству с нацистами (как директор частного банка, он имел возможность оказывать окуппантам определенные услуги по части распределения реквизированных денег и вещей), Мулиш говорит о себе «Вторая мировая – это я». Может быть, именно поэтому в его книгах так часто появляются не просто биографические мотивы, но и герои, прямиком пришедшие из настоящей, непридуманной жизни.

Черный принц

Как и многие придуманные истории, основанные на «правде жизни», роман «Зигфрид. Черная идиллия» начинается с вопроса «А что, если?». Через много лет после войны голландский писатель Гертер, соединивший в себе имена юного страдальца и его автора, приезжает в Вену. Он пишет книгу о Гитлере, его задача: поймать злодея в литературную паутину и прихлопнуть одним ударом, описать то вдохновенное Зло, что когда-то разрушило жизнь Европы. В поисках нового материала Гертер встречается с семейной парой по имени Фальк, доживающими свои дни в одном из венских домов престарелых. Юлия и Ульрих делятся с ним воспоминаниями о том, как служили в альпийском поместье фюрера, куда он часто удалялся со своей возлюбленной Евой Браун. И жизнь их текла ровно, в трудах и заботах, пока однажды не случилось странное.

«Герр Фальк и фрау Фальк, – проговорил Гитлер официально, – я собираюсь открыть вам важную государственную тайну: фройляйн Браун ждет ребенка».

И каким бы фантастичным ни казалось это сообщение, Гертер, как любой, привыкший иметь дело с «историями» и «отказываться от неверия», решает слушать дальше, тем более что дело принимает совсем интересный оборот: ребенок не просто был, это был мальчик, и звали его, естественно, Зигфрид – маленький принц.

Мой друг Гитлер

Имя прилетело к герою Мулиша из предвоенной эпохи – Вагнер, Ницше, венская опера, Малер; трагедия буквально рождается здесь из духа музыки: в определенный момент Гитлер приказывает убить своего сына. И поручает это не кому иному, как Фальку…

Женщину, воспитавшую самого Мулиша, по совпадению, тоже звали Фальк. Единственным писателем на процессе против Эйхмана в 1961-м, по совпадению, был Мулиш. Множество деталей его биографии по наследству перешли к Гертеру – тоже, видимо, по совпадению.

Странные совпадения, таинственные мистификации, исторические альтернативы и варианты реальности, помноженные на увлекательный сюжет и достаточно жесткий стиль, – Мулиш читается легко, а впечатление оставляет сильное.

«Большая Единица», Харри Мулиш, вполне способен заявить: «Голландская литература – это я». И читатель может смело этому верить.

Маргарита Вайсман.