Новости культуры. Пермь

Есть актеры, которые завораживают нас, люди, чья энергетика настолько сильна, что заставляет приходить на один и тот же спектакль еще и еще. Яркий тому пример – Марина Жукова, молодая актриса Пермского академического Театра-Театра, уже успевшая сыграть несколько больших ролей и стать одной из основных надежд пермских зрителей. Сегодня мы решили приоткрыть дверь в мир актрисы и побеседовать с ней о жизни, об искусстве, о радостях и трудностях, с ним сопряженных.

– Марина, расскажите прежде всего, как все-таки произошло ваше знакомство с Пермским академическим Театром-Театром?
– Пришла я еще в Пермский драмати­ческий театр. Тогда, в недалеком 2000 году, я еще была студенткой второго курса Пермского государственного института искусства и культуры. Так случилось, что одна артистка театра в то время ушла, и нас – молодых мальчишек и девчонок – стали потихоньку вводить в эту атмосферу. Я была первой девочкой с курса, которую взяли в настоящий спектакль. Как сейчас помню! Роль-то эта в «Бешеных деньгах» была небольшая: всего лишь пробежка из одной кулисы в другую. Но сколько было страха! Большой театр, сцена, трепет и ощущение ответственности. А потом нас постепенно стали вводить в сказки. Последнюю – «Аленький цветочек» – мы закончили в 2002 году, как раз в мой день рождения – так что получился такой своеобразный подарок.
– То есть можно сказать, что у института были и есть отлаженные отношения с театром?
– Да, потому что руководитель курса, заслуженный артист России Олег Петрович Выходов, и педагог, народная артистка Лидия Александровна Аникеева, работают в театре. Оба они дружили с Иваном Бобылевым. Ходя ходили слухи, что он не очень-то заинтересован в молодежи, это было не так. Думаю, он был очень к нам расположен. Я всегда ходила на его спектакли, наблюдала из-за кулис и из ложи, записывала отдельные фразы про то, что «играть надо не с душой, а душой». Когда меня вводили в давно шедший спектакль «Когда лошадь теряет сознание», он однажды в конце вышел с букетом цветов. Удивительно было: молодая актриса, не главная роль, не премьерный спектакль. До сих пор, когда мы встречаемся, глаза у обоих горят – значит, что-то осталось.
– Марина, почему вы выбрали именно институт культуры? Ведь зачастую перед молодыми встают две дороги: Санкт-Петербург или столица…
– Для ответа надо вспомнить школьные времена. Класс шестой, когда, сидя на заборе, мы мечтали о том, кто кем будет. И у всех возникло желание попробовать себя в кино. Все так этим загорелись, что пошли искать театральный кружок. В том районе, где я жила, ничего подобного не было, но к тому моменту, как закончились поис­ки, его все-таки у нас открыли. Я единственная из нашей компании пошла дальше учиться актерскому мастерству.
– Легко поступили?
– Очень легко. Потому что была какая-то абсолютная уверенность в том, что я обязательно буду актрисой. Пока не исполнила перед комиссией всю программу, не ушла. Помню, как мы поступали. Коридор главного корпуса, где ждут своей очереди одни девушки! Так как сильных мальчишек совсем не было, то пришлось позже добирать из тех, кто все-таки пришел. Но многие даже не могли ничего ни спеть, ни прочитать. Поэтому очень помогли педагоги.
Помимо Олега Петровича и Лилии Александровны, которые вдохновляли нас на работу и дали понимание сцены, была еще педагог по речи Юлия Васильевна Найдина. Для меня это учитель с большой буквы. Она умела находить такие слова и примеры, которые сразу отзывались в сердце. Спрашивала порой: «Как вы будете играть ситуацию, которая с вами в жизни не происходила?» И сама советовала больше читать, смотреть вокруг, наблюдать за людьми. Сейчас, к сожалению, она больше не работает, находится дома, болеет, а мы к ней иногда ходим в гости.
– Если все-таки появятся перспективы работы в другом городе, согласитесь?
– После окончания вуза моя подруга сразу же уехала в Москву и поступила в Театр Советской Армии, кстати, звала меня с собой. Но Олег Петрович посоветовал не спешить, остаться, поработать здесь. Ведь не имея опыта, в столице можно легко потеряться. Сейчас я не исключаю такую возможность, потому что мне все-таки хочется попробовать себя в кино. В театре ты создаешь спектакль, но его в любой момент могут снять… А у меня с детства осталось желание чего-то, что может остаться надолго. Я и сегодня собираю свои театральные и танцевальные записи.

– Марина, быстро ли вы влились в театральную атмосферу Театра-Театра? И вообще – какова она здесь?
– Вначале мне удалось поработать с Иваном Бобылевым, но вскоре из Москвы приехало новое театральное руководство (Борис Мильграм, режиссер Игорь Лысов), и все изменилось. Смешно, но даже чисто внешне труппа изменилась: раньше все девочки были такими «пышечками с челочками», а сегодня – с открытыми лбами, как будто выпрямились. Внутри коллектива было всякое: и войны, и недопонимание. Потому что Борис Леонидович решил разом отказаться от того, что было, полностью пересмотрел репертуар. Зато некоторые артисты, которые при Бобылеве не играли, вышли на первый план, раскрылись по-новому. Например, если говорить про меня, то мне понадобилось очень много времени, чтобы это все проанализировать, понять. И потом я все изменения, образно говоря, впустила в свой мир и приняла. В том числе и то, что перемены – это нормальное положение дел в театре.
– Кстати, какие ваши роли при новом руководстве вы можете выделить?
– Прежде всего отмечу, что Борис Леонидович дает играть. И самая главная роль – это была, конечно, «Джулия Фарнезе». Это было осознание того, что была маленькая девочка, выращенная в благоприятных условиях, а потом пришел человек, который стал разговаривать на каком-то другом языке, другими словами. И за это я благодарна судьбе и ему. Как-то все хорошо совпало: новый режиссер, большая роль, скачок…
– Про «Джулию Фарнезе» в прессе было немало неодобрительных отзывов. Как вы на них реагировали и как вообще выстраиваете взаимоотношения с критикой?
– В театр в течение сезона приезжает очень много режиссеров. Постановки Лысова, Васильева – для настоящих
театральных эстетов. Режиссеров много, спектаклей много, и все они разные. Им сложно было взять нас, на первых порах необучаемых, и поместить в свою атмосферу. Но это было настолько интересно, что все мы слушали с открытым ртом! А о критике нам говорили так: «Не надо никого слушать! Сколько людей, столько и мнений».
Критические статьи я читаю, но не бывает такого, что после них я «болею» душой, ведь в них автор не разбирает подробно каждую роль, а ограничивается общим впечатлением. Именно впечатлением, потому что журналисты редко рассматривают актера в динамике его роста, его ролей. Не говоря уже о том, что в этот конкретный день актер мог неважно себя чувствовать – всякое бывает… Но некоторые вещи, сказанные со стороны, могут быть любопытными и важными для самосовершенствования.
– В «Джулии Фарнезе» вашим партнером был Михаил Чуднов. А с кем из актеров Театра-Театра вам легче играть? Кто ближе по духу, по творческой энергетике?
– Партнерство в театре – это вообще самое главное. Потому что если между актерами нет взаимопонимания, спектакль распадается. Увы, особенно часто такое случается в антрепризах, когда не успеваешь привыкнуть к человеку, понять, как он работает и что ему нужно от тебя. А если такая связь есть, существовать в пространстве сцены очень легко. Можно молчать, зная, что вы молчите об одном. Особенно комфортно мне работается с Андреем Дюженковым. Это мой личный друг, человек, который поддержит всегда, даже если что-то ты не скажешь или недоговоришь. А вообще мне кажется, если режиссер дал что-то всем членам своей труппы, между ними навсегда останутся общность и единство.
– Расскажите, пожалуйста, о ритме своей работы и о том, над чем вы работаете сейчас.
– Последней была премьера «Квадратуры круга», которой открылся новый сезон. А сейчас мы ждем новогоднюю сказку «Снежная королева», и распределения ролей пока не было. Ждем и приезда режиссера Владимира Чекасина, с которым у театра будет работа по пьесе Л. Андреева «Жизнь человека». Ожидаются не только драматические сцены, но и вокальные, танцевальные.
– Можно ли сказать, что при таком распорядке вам удается куда-то выбраться, посетить новые концерты или выставки?
– В последнее время – да. Я с удовольствием сходила на «Русское бедное», на выставку Зураба Церетели в галерее. Вообще это так замечательно – в Перми в последнее время стало возможным увидеть современное актуальное искусство. Подобное я впервые увидела в Париже – просто чуть голову не снесло. Возникает комплекс таких странных чувств – любопытства, агрессивности, возбуждения. Все это бесспорно талантливо.

Беседовала Анна Пепеляева.