Новости культуры. Пермь

Культура объединяет, роднит страны и людей, говорящих на разных языках, живущих за тысячи километров друг от друга. Родная русскому сердцу музыка Чайковского, Рахманинова, Стравинского, Шостаковича, Прокофьева сегодня так же близка и понятна европейцам, как нам – произведения Моцарта, Бетховена, Шуберта, Шумана. За несколько веков сформировалась единая музыкальная культура, фундаментом которой, безусловно, является Иоганн Себастьян Бах. Человек, подаривший нам бесконечное количество шедевров, обладавший грандиозной верой, которая помогала ему творить божественно, гениально.

Именно Баха на сцене Органного зала Пермской краевой филармонии блистательно исполнили легендарный пианист Андрей Гаврилов и Штутгартский камерный оркестр, известный своими неординарными интерпретациями произведений великого немецкого композитора.
Андрей Гаврилов – «возмутитель общественного спокойствия», известный провокатор и любитель музыкальных экспериментов, ставший в середине 80-х первым советским артистом, покинувшим страну без статуса политического беженца. Письменное обращение музыканта к первому и последнему президенту СССР Михаилу Горбачеву, написанное тогда, положило начало их крепкой дружбе.
Андрей Владимирович сегодня – гражданин четырех стран: России, Великобритании, Германии и Швейцарии; лауреат I премии и Золотой медали V Международного конкурса имени П.И. Чайковского (1974 год); обладатель множества престижных премий, среди которых – ЕМI и «Дойче Граммофон». К 25 годам Андрей Гаврилов выступил на самых известных сценах мира. Святослав Рихтер в своих воспоминаниях, а также в фильме Бруно Монсенжона «Энигма» не раз упоминает Гаврилова как большого музыканта. Влиятельной New York Times Гаврилов провозглашен одним из самых великих артистов мира.
Гаврилова называют «львом клавиатуры с душой романтика». Его огромной силе – физической и духовной – подвластны и грохочущие fortissimo, и нежнейшие, трепещущие piano. Колдуя над инструментом, этот мудрый музыкант доносит до каждого в зале то, что слышит и чувствует в исполняемой им музыке.
Со Штутгартским камерным оркестром Андрей Гаврилов, как говорит он сам, «дружит» давно: уже было сыграно множество великолепных программ, планируется и дальнейшее творческое сотрудничество. Известие о том, что прославленных музыкантов пригласила Пермская филармония, буквально произвело фурор в культурной среде нашего города: Органный зал не смог вместить всех желающих услышать блистательный творческий тандем.
 В первом отделении концерта штутгартцы под управлением маэстро Кристофа Альтштедта представили пермской публике произведения, очень редко исполняемые в России. Соната Феликса Мендельсона, сыгранная с присущей немцам точностью и аккуратностью, окунула слушателей в мир музыки Германии, подготовила к «основной» программе – произведениям великого Иоганна Себастьяна Баха.
Во втором отделении блистательный пианист исполнил три фортепианных концерта, открывшие публике три лика, три образа Баха.
Концерт А-dur – легкое королевское развлечение. Гаврилов тонкими и 
изящными звуками рассказал о придворной жизни, о балах, на которых модно было танцевать сицилиану – колоритный и красочный танец, очень любимый итальянцами.
Второй концерт, исполненный Гавриловым, f-moll, – это Бах серьезный, но не религиозный. Как ни странно, здесь мы видим Баха-рыцаря, Баха-воина. Для Андрея Гаврилова Бах – не только непостижимый гений, донесший до нас сегодняшних великие сочинения. Гаврилов видит в Бахе человека, обладавшего, без сомнения, божьей искрой, но не чуждого и людским слабостям. Бах-человек обладал крепким, независимым характером: два раза попадал на гауптвахту, а одного из своих учеников за ослушание он и вовсе проткнул ножом. Именно таким – грозным мужчиной, с которым лучше не шутить, и смогли представить Баха зрители в концерте фа-минор.
Третий концерт, который из семи фортепианных концертов исполняется наиболее часто, – d-moll. Это третья ипостась Баха, вырастающая из библейских историй. Концерт ре-минор – путь на Голгофу: Христа, несущего крест, сопровождают «шаги» в аккомпанементе, а плач девы Марии слышится в верхнем голосе фортепиано. Наконец, жестокий в своей бесчеловечности финал – забивание гвоздей в тело Иисуса и предсмертный крик страдающего Христа: «Отец, почему ты меня покинул?..»
Сюжет ре-минорного концерта не оставляет сомнений: вторую часть Бах полностью использовал в поздних кантатах, написанных на евангельский текст.
Особым, отличным от аутентичных канонов, исполнением Баха в музыкальном мире славятся и Штутгартский оркестр, и сам Гаврилов. Союз немецкого слаженного, аккуратного исполнения и тонкой, необычайно смелой игры музыканта с русской «загадочной» душой привел к невероятному результату: исполнение выходило за грань того, что могут передать звуки. Техника музыкантов безупречна: идеальный ансамбль, тончайшая артикуляция, смелая педаль, прихотливая ритмика. Гаврилов открыл пермскому слушателю нечто метафизическое – многогранную душу Баха. Но не пожалел при этом и свою собственную.
На бис Гаврилов сыграл своего «любимого страдальца» Шопена. Композитора, с которым у музыканта особые отношения, с которым, как говорит сам Андрей Гаврилов, он постоянно находится в диалоге: «Мы с ним разговариваем, и мне кажется, я его всё лучше и лучше понимаю. А понять его очень трудно, он почти никому не раскрывается».
Два ноктюрна Шопена – нежно-печальный до-минорный № 1, op. 27, и завораживающий таинственной горечью «посмертный» ми-минорный – показали, что музыкант сумел максимально приблизиться к настоящему Шопену. Гаврилов создал невероятно цельный образ, значительно отличающийся от того, к чему привык слушатель: в Органном зале мы услышали не только блаженные и сладкие мелодии. В этих ноктюрнах – огромное мужество, громадная политическая драма. И гордый, непобедимый польский характер…
Попрощался Андрей Гаврилов с пермской публикой «по-русски» – неистовым «Наваждением» Сергея Прокофьева, сорвавшим овации зала. Зрители были покорены тончайшим техническим мастерством, глубокой экспрессией, необычайно откровенной и искренней игрой одного из самых ярких исполнителей русской фортепианной школы.

Ирина Гулая.