Новости культуры. Пермь

Они наполнены событиями жизни друг друга. Сын, художественный руководитель и главный дирижер симфонического оркестра Костромы, с радостью торопится в Пермь, в родительский дом, повидаться с отцом. Отец, преподаватель Пермского краевого колледжа искусств и культуры, всегда ждет телефонных звонков сына с рассказами о премьерах, гастролях, встречах. Приезжает на концерты в разные города страны, а иногда и Европы. Он всегда главный критик и доброжелательный аналитик.
Оба маэстро, Яков и Павел Герштейны, выпускники Пермского музыкального училища (ныне колледж), – личности творческие. А потому с ними всегда интересно.
Мы встретились за чашкой чая у меня дома. Дружески. Без церемоний. А разговор шел о серьезном: о музыке, о культуре, о жизни…

Пермские открытия
– Павел, что для вас значит Пермь?
– Город, где я родился, вырос, учился. Город с большими культурными традициями.

– Чем, на ваш взгляд, привлекательна музыкальная жизнь современной Перми?
– Насыщенностью событиями, активным развитием. Заметны фестивали: «Дягилевские сезоны», «Арабеск», «Волшебный смычок», «Фестиваль Сергея Стадлера». У каждого – свое лицо. Пермь имеет возможность приглашать гастролеров первой величины: и Мацуева, и Гиндина. Давние традиции, и те, что в годы войны оставил Петербург, на благодарной почве получают большое развитие.

– Приходилось ли вам, как дирижеру, общаться с пермяками творчески?
– Конечно. Например, с Дмитрием Волосниковым, дирижером московского театра «Новая опера». Два дирижера на сцене одновременно не бывают. Но я слышал в Костроме его спектакль «Любовный напиток» Доницетти, мне понравилось.
Павел Милюков, теперь студент Московской консерватории. Когда ему было 14 лет, и он учился у Татьяны Шевцовой в Перми, юный скрипач приезжал в Кострому и поразил всех своим талантом.
Дмитрий Батин – тоже открытие. В Нижегородской консерватории он был младше меня, учился как дирижер хора. То, что он сочиняет музыку, для меня откровение. Уже первое мое исполнение его хоровых партитур в Нижнем Новгороде прошло «на ура». Очень талантливый композитор, пишет откровенно и динамично. Такая музыка «цепляет» и дирижера, и публику. С хоровой капеллой Ярославской филармонии мы подготовили недавно мировую премьеру его цикла «Песни Гагаку» на стихи японских средневековых поэтов. Здесь хор a capella, солистка сопрано, флейта, арфа, чтец. Интересный, очень театральный синтез.
Я прочитал в пермской газете «Новости культуры» про скрипачку Лену Корженевич, про московскую оперную певицу Елену Максимову. У меня даже родилась идея цикла «Дорогие мои земляки».
Кстати, я считаю, что такой газетой, как «Новости культуры», могут гордиться даже крупные европейские центры. Основательна, демократична, полноцветна. Впечатляет то, что это еженедельник! Даже в Европе я такого не встречал. В Лондоне, к примеру, специальные журналы выходят с периодичностью раз в 1—2 месяца.

Феномен Костромы
 В этот город маэстро Герштейн-младший приехал в октябре 1999 года. Создавал симфонический оркестр почти с нуля, имея, правда, уже приличный опыт. Еще студентом консерватории в Нижнем организовал вокальный квартет «Канон» смешанного состава, где сам пел партию баса. Ансамбль исполнял старинную европейскую духовную музыку, которую не раз с успехом принимала публика в Швейцарии. Потом под его руководством возник нижегородский молодежный «Фестиваль-оркестр».
Симфонический оркестр в Костроме во главе с Павлом Герштейном в этом году вступает в 10-й, юбилейный сезон. В течение года оркестр обычно готовит около 30 концертных программ, это примерно 100 произведений. Почти всегда – аншлаг. В зале много молодежи, людей немузыкальных специальностей.
На вопрос – в чем феномен слушательского интереса? – успешный современный дирижер ответил коротко: «Любить свою работу и работать качественно».
…Понятно, что изначально надо поднять оркестр до такого уровня, чтобы с ним хотели бы солировать музыканты экстра-класса. Должен быть интересный репертуар, четко организованное продюсирование. Кстати, большинство организационных вопросов как на международном уровне, так и в городе маэстро решает сам. Заботится об анонсах, о том, чтобы предварить звучание интересным комментарием музыковеда. Публику в Костроме Павел Герштейн уже воспитал…
– Какие события и встречи для вас особенно дороги?
– В предыдущем сезоне у нас было четыре проекта с Александром Князевым, лучшим виолончелистом современности. Не забуду и величайшего пианиста мира Бориса Березовского. Ему, по-моему, без разницы, на каком рояле играть. У него зазвучит даже подоконник! А в завершение сезона Второй фортепианный концерт Рахманинова исполнял солист Московской филармонии Сергей Тарасов, ученик знаменитого Льва Наумова. Белый зал Дворянского собрания, где когда-то пел Шаляпин, был переполнен, разве что на люстрах не висели. И столько же людей осталось на улице: мы побоялись, как бы не рухнули перекрытия.
Новый сезон откроем юбилейным вечером в честь 85-летия Исаака Шварца, более широко известного как автора киномузыки. У него есть уникальный 7-частный концерт для оркестра «Желтые звезды», посвященный жертвам Холокоста, трагедии еврейского народа. Я давно «заболел» этой музыкой, у меня – одна из четырех изданных партитур. Право на исполнение – только у Спивакова. И вот теперь автор разрешил мне быть вторым. В концерте прозвучит также сюита из балета И. Шварца «Накануне» по Тургеневу и музыка из кинофильма «Мелодии белой ночи».

«Ангелохранительство»
У него, маэстро Герштейна-младшего, были замечательные учителя. В Перми – Лариса Шиврина в ДМШ № 1, прекрасный хоровой дирижер Александра Рогова и ее дочь Татьяна Бойко (фортепиано) – в музыкальном училище. В Нижнем – профессор Виктор Куржавский, увидевший в нем именно симфонического дирижера. Владимир Бусыгин, направлявший его в сферу вокала и воспитывавший особый артистический посыл: «На лице не должно быть «мук творчества». На сцену надо выходить с ощущением, ты «весь в белом и на белом коне». В аспирантуре в Новосибирске – выдающийся отечественный дирижер симфонист Арнольд Кац. Косвенно – многие знаменитые музыканты, например создатель Московского хорового театра Борис Певзнер.
И все же главное место в этом ряду – у отца, маэстро Герштейна старшего. «Самый близкий мой человек, – говорит сын, и голос его теплеет. – Мы – единое целое. Это своего рода „ангелохранительство“ друг друга. Он – мой главный критик. Даже если всем нравится, он „разбомбит“. Правда, тут же будет меня другим людям хвалить. Любим вместе просматривать записи моих концертов и анализировать».
– А вы помните его как дирижера?

– Безусловно. В детстве папа брал меня на репетиции. И хотя я в основном ползал под роялем, мимо ушей ничего не проходило. Концерты – рапорты съездам, бесконечные кантаты про Ленина, про партию. Живший тогда в Перми Терпиловский написал специально для хора папы «Оду Родине», которую академический смешанный хор ДК профтех­образования пел «на ура» на конкурсе коллективов Урала, Сибири и Дальнего Востока. И в Европу они выезжали. Когда я повзрослел, понял, что у него в хоре всегда была высокая вокальная культура. Будучи студентом, и я руководил в Перми хором ПТУ. На одном из конкурсов 1-е место получил объединенный хор папы, 2-е не присуждали, а 3-е дали мне.
– Хоровое пение для меня – жизнь. Я считаю его величайшим из искусств, хотя и симфонии очень люблю, – теперь уже к разговору подключился отец, до того внимательно слушавший сына. – Хор открыл мне духовную музыку. А вообще, иметь и воспитать свой коллектив – огромное счастье. До сих пор кто-то мне звонит, приходит. Общаться с молодыми интересно. Я с удовольствием занимаюсь педагогической работой со студентами в колледже искусств и культуры.

– Какие чувства вы испытываете на концертах младшего маэстро?
– Слушаю, затаив дыхание, переживаю. Но оркестр у него очень качественно играет. Когда все же потом делаю замечания, не обижается. Хотя и парирует. Он так вырос – теперь многому мне надо у него учиться…

«Дирижировать – значит излучать…»
– В чем магия профессии дирижера? – обращаюсь к обоим. Инициативу захватывает младший.
– Это искусство – суметь в данный момент так художественно заинтересовать, захватить зрителя и слушателя, чтобы он забыл обо всем и попал в звучание твоей струны. Помнится, Геннадий Рождественский говорил: «Дирижирование – это излучение. И глазами, и затылком, и спиной». Таким магом был Евгений Колобов. Он мог на репетиции 4 часа говорить «за жизнь». Оркестр не издавал ни одной ноты. А вечером музыканты играли так, что публика плакала, а артисты готовы были, как заколдованные, идти за ним. Здесь порой и качество отступает на второй план, но концертная аура всегда победит рафинированный, отточенный монтаж фирменного диска.

– Важна ли для дирижера амбициозность?
– Думаю, что да. Без творческих амбиций в нашей профессии нельзя. Это – позитив. И это ощущение важно для оркестрантов. Дирижирование симфоническим оркестром – вроде бы коллективное творчество. В то же время дирижер, как любой художник, по сути, одиночка. С инстинктом постоянного «поедания» себя и других. И когда в зале Московской консерватории мне кричат «Браво, Герштейн!», это значит – «Браво, оркестр!»

– Какие процессы заметны в концертной жизни России?
– Колоссальное движение. Прогресс. Но мы все бездарно экспортировали на Запад. Плачевное состояние с отношением к профессии. В консерваториях практически нет конкурсов. Будущее вижу в талантливых детях. Оркестрам нужны кадры.
Что касается репертуара, у нас мало играют современную музыку. Особенно в столице. Видимо, не хотят терять публику. Думаю, надо сочетать более известные сочинения и новые. Я, например, в сентябре планирую исполнить в Костроме Скрипичный концерт Глазунова, который в собственном переложении для виолончели будет играть Сергей Суворов из Германии, правнук Кнушевицкого. Интересная тембровая модификация. Во втором отделении, тоже в виолончельном варианте, прозвучит Концерт для альта Пендерецкого. Уже ХХ век. Авангард. Предложи такую программу в другой город, вряд ли возьмут.

– В Европе не так?
– Там другая ситуация. Из журналов, например, можно узнать, что наряду с популярной классикой всегда звучит что-то новое. Даже ХХI век. Если публике не нравится ультра-модерн, можно выйти, погулять и вернуться к следующему произведению. Правда, от дирижера в Европе не все зависит. В оркестре есть директор, попечительский совет, совет спонсоров и т.д. Дирижер – наемный артист, он занимается только музыкой. У нас же дирижер – в первую очередь менеджер. В то же время он главный руководитель, определяющий репертуарную политику.

– Какую публику вы любите?
– Ту, которая любит меня.

– Главный ваш проект в минувшем сезоне?
– «Тенора ХХI века». Восемь лучших солистов российской оперы в ансамблях, соло и даже в песнях с моим оркестром. И я с ними спел «Журавлей» для ветеранов.

– Есть ли крылатая фраза, концентрирующая ваше понимание профессии?
– Да, это заповедь моего учителя Арнольда Каца: «Дирижер должен мучиться!»

Галина Баталина.