Новости культуры. Пермь

Очередной концерт на сцене Пермской краевой филармонии в рамках абонемента
№ 1 под названием «Органисты России» состоялся десятого февраля. Напомним, что в программу, заданную абонементом, включены выступления ведущих органистов России. На сцене Пермской филармонии уже выступили органист из Екатеринбурга Тарас Багинец, Владимир Хомяков из Челябинска с программой «Рождественская музыка».

Третий концерт добавил вокального разнообразия в органные вечера абонемента № 1. Органист из Санкт-Петербурга заслуженный артист России Даниэль Зарецкий выступил не только сольно, но и аккомпанировал на органе пению Марии Людько (сопрано), солистке Большого театра. Программа исполнителей называлась «Ave Maria». Потому что именно эта ария стала музыкально-тематической хордой концерта.

Так что у слушателей была возможность сравнить «Ave Maria» И.-С. Баха и Ш. Гуно, Ф. Шуберта, Дж. Верди и П. Масканьи. А благодаря колоратурному сопрано Марии Людько и точному органному интонированию Даниэля Зарецкого каждая «Ave Maria» стала своего рода звуковым портретом композитора. Если вокальное исполнение молитвы Деве Марии в сопровождении органа можно назвать традиционным, то известные пьесы Моцарта, Вьерна, Вивальди, которые мы привыкли слышать в клавишном исполнении, исполненные на органе, обнаруживали в себе дополнительные нюансы. Об этом и многом другом перед концертом мы побеседовали с Даниэлем Зарецким и Марией Людько.

– У большинства слушателей органная музыка ассоциируется, прежде всего, с композиторским творчеством Баха. Но программа «Ave Maria», с которой вы с Марией приехали в Пермь, включает в себя произведения и тех композиторов, которые не писали специально для органа. Как исполнение на органе тех произведений, которые нам привычнее слышать в исполнении клавишных, меняет музыкальную пьесу?
Даниэль: — Сразу замечу, что в нашей программе достаточно и самого Баха. У органа есть свойство, которое существенным образом отличает его от фортепиано, — это бесконечная длина звука. То есть пока органист жмёт на клавишу, звук идёт. Это одна из причин, которая заставляет меняться звучание произведений, традиционно исполняемых на клавишных.
Мария: — К тому же орган даёт возможность использовать множество регистров. Это делает звучание более красочным. Пение под орган можно сравнить с пением под оркестр. С той только разницей, что на органе играет один человек. Это даёт возможность более тесного контакта двух исполнителей: большая сплочённость, меньшая звуковая разрозненность.
Даниэль: — Потому что нет посредника в лице дирижёра. Я слышу дыхание Марии, Мария слышит дыхание органа.
– Мария, аккомпанемент органа меняет вокальную технику?
– Орган делает певца более дисциплинированным. Ведь задача певца – стать одним из голосов этого огромного прекрасного инструмента. Когда я пою в сопровождении органа, то чувствую себя более точной, более организованной. Не хочется нарушать гармонию и величие, создаваемые этим инструментом.
– Даниэль, вы выступали почти во всех городах бывшего СССР, где установлены органы, и гастролировали едва ли не во всех странах Европы: в Германии, Австрии, Швейцарии, Франции, Голландии, Дании, Швеции, Италии, Финляндии… Говорит ли такой богатый гастрольный опыт о стабильном интересе к органной музыке в России и на Западе?
– Я не стал бы говорить о массовом интересе к органным концертам в Европе. Для Запада интерес к органу вызван, скорее, сложившимися традициями. В европейском сознании позиция органа несколько отличается от его позиции в нашем сознании. Для европейцев орган – это, прежде всего, церковный инструмент, который они слышат с рождения на церковной службе каждое воскресенье. В храмовом пространстве России орган можно встретить только в иноверческих церквях. Да и то после советской власти органов осталось не так много в этих храмах. Поэтому для нас орган не церковный инструмент, а концертный. И органист у нас не церковный, а исполнитель, дающий концерт в пределах мирского пространства. Поэтому для России звучащий орган – это концертное событие. В Европе органные концерты проходят, конечно, с большей частотой. Например, почти одновременно в трёх разных храмах Франкфурта или Лондона. В России, как правило, орган один на весь город. И то не на всякий город. Чаще всего органные концертные залы имеются в крупных областных центрах.
– Даниэль, а такая «нецерковность» органа в России умаляет смысловую составляющую концертного действа?
– Я бы не сказал, что «церковность» сохраняется в Европе. Даже на примере того, что пишут для органа современные западные композиторы: нет чёткой нацеленности на традиционное восприятие огранных произведений. И здесь нет никакого противоречия. Потому что это связано с тем временем, в котором мы живём, с его ускоренным темпоритмом. В органной музыке это проявляется через смешение разных стилей, разных подходов, разных жанров. Каких-то табу, связанных с органом, наверное, уже не осталось: можно даже джаз исполнять на органе.
– Мария, по вашим впечатлениям, что происходит сегодня в мировом музыкальном пространстве?
– Мне видится очень грустная картина. Искусство в традиционном понимании этого слова умирает. Искусство превращается в бизнес. Как мне кажется, статус искусства в обществе заметно снижается. Искусство стало частью рынка, превратилось в предмет потребления. Нет табу не только в области форм искусства, но и в области взаимоотношений искусства и социума. Думаю, что человек без искусства не выживет.
– Вы чувствуете эти тенденции в общении со зрителями, слушателями, в том, как меняются эти отношения?
– На сегодняшний день в крупных городах потребитель искусства через Интернет, технологии мультимедиа имеет доступ, пожалуй, ко всем видам и формам искусства: от записей начала прошлого века до самых современных музыкальных композиций. Поэтому слушателю, в общем-то, не обязательно приходить в концертный зал. В результате отношение к искусству как к чему-то, что происходит только здесь и сейчас, отношение, которое предполагает совместную работу исполнителя и зрителя по интерпретации произведения: будь то концерт или театральная постановка, – постепенно отмирает. Радует, что Россия в хорошем смысле отстаёт от этих тенденций. У нас ещё остались люди, которые специально готовятся к походу в филармонию, заранее просматривают программу, идут послушать исполнение конкретного артиста. Думаю, в этом обнаруживает себя наш огромный человеческий потенциал.
– Даниэль, что происходит сегодня в области современной органной музыки?
– Как и любая другая музыка, современная органная музыка отражает современный мир, даёт его звуковой портрет. Эта музыка не проста для восприятия, она требует от слушателя подготовки и усилия. Вообще, музыканты полагают, что в концертной программе такую музыку нужно давать слушателю дозированно, хотя она даёт очень сложные эмоции, провоцирует непростые размышления.
 В плане исполнительской техники современная огранная музыка тоже другая, нежели раньше. Она – более сложная. Думаю, что даже у Баха, который, как известно, был замечательным органистом, музыка, написанная уже в XIX веке, вызвала бы серьёзные исполнительские трудности. Потому что техническое мастерство исполнителя идёт только вперёд, и обратной дороги ему нет. Даже если в качестве примера брать уровень технического мастерства наших сегодняшних органистов, то даже самый средний из них окажется на голову выше того, кто считался корифеем ещё сто лет назад. Словом, у современных органистов вырос уровень координации и технического мастерства. Если в первой половине XIX века исполнять этюды Ференца Листа считалось верхом технического мастерства музыканта, то сегодня эти этюды могут играть ученики музыкальной школы. То же происходит и с органными произведениями. То, что вчера было доступно немногим, становится средним стандартом для рядового музыканта.
– Но ведь и сами органы совершенствуются…
– Да, современные органы дают и новые возможности. Например, раньше нельзя было так же быстро, как сегодня, менять тембры. Для этого в органы старых образцов были встроены специальные ручки, которые нужно было выдвигать двумя руками. А сейчас благодаря вмонтированному в орган компьютеру его тембр, нажав нужную кнопку, можно изменить за доли секунды. Надо сказать, что это очень облегчает жизнь современным органистам.
– Мария, есть ли подобные прогрессивные изменения в области вокала?
– Сейчас очень много молодых певцов, настоящих звёзд. Но беда вокалистов любого времени в том, что наш профессиональный век очень короток. То есть после сорока, как правило, происходит закат карьеры певца. Должна сказать, что, по моим впечатлениям, сегодня достаточно много технически подкованных певцов. Но техника исполнения – это ведь всего лишь техника, средство, которое помогает подобраться к произведению, по-новому его прочитать и озвучить это прочтение. Если исполнитель правильно спел – так это само собой разумеется. Важно ведь то, что исполнитель имел при этом в виду. И, по моим впечатлениям, эта, духовная, сторона исполнения сегодня среди исполнителей не на самом высоком уровне. Часто всё ограничивается технической стороной и не продолжается в сфере духовной.


Концерт Даниэля Зарецкого и Марии Людько, к счастью, не завершает череду концертов в рамках абонемента «Органисты России». В апреле московский музыкант Алексей Паршин привезет программу «Бах и французская музыка эпохи барокко». В конце весны пермских любителей органной музыки снова порадует Владимир Хомяков. В мае в программе «Два короля – орган и саксофон» он выступит в Органном зале с саксофонистом из Екатеринбурга Игорем Паращуком. Но помимо творчества российских музыкантов пермяки смогут оценить мастерство и зарубежных исполнителей. Так, девятого марта Пермская краевая филармония станет площадкой для органиста из Норвегии Эрлинга Осгорда, который приедет в Пермь с сольной программой. В его исполнении прозвучат произведения немецких и норвежских композиторов.
Ника Кулич.