Новости культуры. Пермь

Больше шестидесяти лет творчества, 425 хореографических композиций, масса переломных исторических событий, три страны (Россия, Франция, США) и три варианта имени. «…по крови… грузин, по культуре – скорее русский, а по национальности – петербуржец»*, сделавший классический танец современным искусством. Это – хореограф Джордж Баланчин (Георгий Баланчивадзе / Жорж Баланчин), чье имя стало синонимом неоклассики. Однако чтобы познакомить нас с этим великим выходцем из России, Пермскому академическому театру оперы и балета пришлось проделать большой путь.

Собеседник «Новостей культуры» – Олег Романович Левенков, крупнейший российский баланчинист, автор первой книги, изданной на русском языке, о жизненном и творческом пути Баланчина, вышедшей в прошлом году в издательстве «Книжный мир».

Мой интерес к Баланчину возник давно. Танцевальная карьера коротка: двадцать лет, проведенные на сцене Пермского театра оперы и балета, пролетели очень быстро. Но параллельно я успел окончить Государственный институт театрального искусства (ГИТИС) по специальности «театровед» и аспирантуру в Государственном институте искусствознания. Именно тогда появился первоначальный замысел работы о Баланчине. В 1999 году, работая над своей будущей монографией «Хореография Баланчина», я получил грант, благодаря которому провел девять месяцев в Нью-Йорке, где у меня была возможность посмотреть «живые» спектакли, позаниматься в архивах. Работа над рукописью продолжалась вплоть до третьего международного фестиваля «Дягилевские сезоны: Пермь- Петербург – Париж». Дягилевский фестиваль отличается многими уникальными особенностями, в частности, тем, что это чуть ли не единственный фестиваль, включающий в себя издательские проекты. А жизнь и творчество последнего балетмейстера русского балета Джорджа Баланчина имеют самое непосредственное отношение к «Дягилевским сезонам»! Поэтому я предложил оргкомитету опубликовать первую часть книги о Баланчине в виде отдельного издания. Эта идея получила поддержку художественного руководителя театра Георгия Исаакяна и председателя оргкомитета фестиваля Олега Ощепкова. Я очень благодарен этим людям, так же, как и Пермскому государственному университету, где я работаю на кафедре философии. Надеюсь, что уже скоро увидит свет второй том, и весь многолетний путь хореографического гения будет представлен широкой публике.

Во времена «золотого века пермского балета», когда у нас была очень насыщенная творческая жизнь – достаточно сказать, что труппу возглавлял Николай Боярчиков, – в нашем советском репертуаре в принципе не было модерна и неоклассики. Эмигрант Баланчин дважды приезжал в Москву, но его спектакли не ставились на советской сцене, то есть мы видели его работы, но сами не танцевали. После смерти Баланчина в 1983 году в нашей стране появились первые видеозаписи его постановок. В эти годы интерес к Баланчину возник на всем постсоветском пространстве, его спектакли ставились на сценах отечественных балетных театров. Кстати, пермский театр стал одним из первых, осуществивших постановку «Серенады» и «Темы и вариаций» – балетов на музыку Чайковского.
Затем началась перестройка, «железный занавес» был поднят, культурные обмены стали интенсивнее, и в 1995 году независимый продюсер из Нью-Йорка Дэвид Идэн от имени Фонда Баланчина, имеющего авторские права на наследие великого хореографа, предложил пермскому театру поставить один из балетов Баланчина – в отличие от первого опыта с «Серенадой», это был лицензионный проект.

Наследники Баланчина очень придирчиво относятся к постановке его спектаклей: особенности хореографической школы, единство стиля – для них это очень важно. По сей день только труппы трех театров: Большого, Мариинского и Пермского театра оперы и балета — танцуют в России Баланчина. Никакие другие российские театры больше не сотрудничают с Фондом Баланчина – это слишком сложная хореография, требующая сильного состава исполнителей.

Лицензионная постановка балетов Баланчина к 1996 году была осуществлена только на сцене Мариинского и Большого театров. Затем в пермском театре появился балет «Кончерто барокко» на музыку Баха в постановке Адама Людерса, одного из ведущих танцовщиков баланчиновской труппы – Нью-Йорк Сити Балле. Эта премьера стала действительно грандиозным событием: приехала большая делегация историков балета и театральных критиков из США, их российские коллеги и специальные гости – ведущие танцовщики NYCB Барт Кук и Мария Калегари. Впоследствии именно они поставили в Перми одноактные балеты Баланчина «Сомнамбула» В. Беллини в оркестровке В. Риети и «Доницетти-Вариации» на музыку большой балетной сцены из оперы Г. Доницетти «Дон Себастьян». Дальше был сегодня уже всем хорошо известный «Ballet Imperial».

Из ста баланчиновских балетов именно в «Ballet Imperial» был больше всего заинтересован пермский театр. Поясню. У нашего театра довольно маленькая сцена, поэтому такие замечательные полотна, как «Симфония» Бизе, которую ставили и Большой, и Мариинский театр, мы не можем себе позволить. Из масштабных работ Баланчина пермской сцене подошел только спектакль на музыку Второго концерта Чайковского для фортепиано с оркестром – «Балет императорского стиля» («Ballet Imperial»). Убедить директора Фонда Баланчина Барбару Хорган в том, что пермская труппа станцует этот хореографический шедевр на должном уровне, было непросто: она все время повторяла, что «Ballet Imperial» – самый трудный балет в репертуаре «Нью-Йорк Сити Балле». Но у пермского балета нашлись сильные козыри: во-первых, это музыка Чайковского, во-вторых, «Ballet Imperial» очень близок по хореографии к Петипа – то есть к тому классическому наследию, которое постоянно находится в нашем репертуаре. Конечно, для американцев танцевать спектакль, созданный как дань русскому балетному наследию, невероятно трудно! К работе над премьерными спектаклями этого самого «русского» балета Баланчина удалось привлечь всемирно известного пианиста Дениса Мацуева. В результате постановка имела широкий резонанс и принесла пермскому балету «Золотую маску».

Затем была поставлена «Серенада», и в пермском репертуаре оказалось пять неоклассических балетов Баланчина. Теперь пермский зритель знает стилевые черты, характерные для Баланчина; новые поколения танцовщиков растут и на этих постановках. Балетный театр – это не галерея, если он что-то не исполняет – значит, этот спектакль умирает. Даже если он записан на пленку – уходят нюансы хореографии, теряется соответствие движения и звука… Каждая театральная система имеет свои особенности и недостатки. Достоинство отечественной репертуарной системы, безусловно, в том, что наши любимые спектакли не умирают, но в то же время не хватает места для новых постановок. И когда таковая появляется, то становится жалко с ней расставаться! Когда в театре делается нечто новое, приходится отказываться от чего-то привычного. Поэтому к выбору этого нового нужно очень внимательно подходить.

Культурные традиции долго складываются и потом долго существуют, и традиция одноактных балетов еще не до конца «прижилась» в нашем Отечестве. Одноактные балеты еще в XVIII-XIX веках шли после драматических и оперных спектаклей, иногда из них составлялись отдельные программы. Но только в начале XX века благодаря «Русским сезонам» Фокина одноактные балеты получили широчайшее признание во всем мире. Не случайно иногда говорят, что большой балет – это пять одноактных балетов: потому что в каждом акте происходит всего одно краткое действие, однако осмысление и переживание по поводу случившегося составляют основную ткань произведения. Так, вся история «Лебединого озера» коротка и проста, но каждый из эпизодов расцвечен и оживлен благодаря раскрытию внутренних переживаний героев.

С одной стороны, балет – это музыкальное произведение, с другой – это драматическое представление. И либо вы отдаете предпочтение союзу драматического театра и пластики, либо – союзу танца и музыки, как это делал очень часто Баланчин. Парадоксально, но престиж на Западе одноактных балетов крайне высок, хотя в России – которая ввела их в моду – к ним отношение более сдержанное. Отечественная традиция предполагает многоактный сюжетный балет (возможно, тут сыграла свою роль имперская специфика – делать всегда солидно, масштабно, что называется, на широкую ногу). Кстати, у Баланчина тоже есть подобные развернутые балетные спектакли – трехактный «Дон Кихот» или двухактный «Сон в летнюю ночь» и другие. Но все же достоинство его хореографии прежде всего в том, что он умел ставить замечательные спектакли, для которых достаточно лишь музыки. И эта музыка повествует – да, в его «бессюжетных» балетах нет связной истории, при этом в них очень много событий. Можно провести такую параллель: сюжетный балет – это как проза, бессюжетный – как стихи. Да, российский (не только пермский) зритель любит, чтобы в балете был сюжет, который можно пересказать словами, но танец – это то, что рассказать нельзя! К тому же «понятно» или «непонятно» – это все-таки не эстетические категории. Так, динамичный спектакль «Кончерто барокко» дает простор для фантазии, при этом имея яркую, выразительную и убедительную форму. А один из величайших шедевров мирового балета – «Умирающий лебедь» — длится всего несколько минут, но легендарная французская балерина Иветт Шовире танцевала его не как концертный номер, а как одноактный балет: до и после него был антракт.

Хореография Джерома Роббинса на пермской сцене
Вторым балетмейстером труппы Нью-Йорк Сити Балле, созданной Баланчиным, был Джером Роббинс, поэтому закономерно, что вслед за хореографией Баланчина мы представили хореографию Роббинса – коренного американца. Выбор остановили на двух балетах: «Времена года», в котором прослеживается продолжение художественной линии Баланчина, и комедийном балете «Концерт», обыгрывающем то, как люди воспринимают музыку, перемешивая явь и вымысел. (Кстати, и в этом спектакле участвует выдающийся пианист – Павел Нерсесьян, который будет выступать вместе с пермской балетной труппой в показе спектакля для «Золотой маски» 24 февраля в Москве.)
Однако, при том, что Роббинс работал с Баланчиным в одной балетной труппе, он ни в коем случае не копировал его, а искал свой собственный путь, хотя, безусловно, был последователем Баланчина. В отличие от эмигранта Баланчина, этот коренной американец не был воспитанником русской школы. Роббинс был воспитан на танце модерн и Бродвее, что не могло не найти отражения в его творчестве: спортивность, легкость, атлетизм, особое отношение к юмору в танце… Как говорят, американский стиль – это отсутствие стиля. И это определение можно отнести к творчеству Роббинса: хореограф успел попробовать себя в самых разных направлениях – от Шопена и Баха до бродвейских мюзиклов; этот универсальный художник создавал острые и изящные постановки. Роббинс ставил мюзиклы с удовольствием, и самая яркая его работа в этом жанре стала наиболее известным мюзиклом двадцатого века – это «Вестсайдская история».


Цитаты из монографии О. Левенкова «Джордж Баланчин»
*****
Джордж Баланчин – величайший хореографический гений XX столетия. Совершенно не случайно исследователи истории балетного театра соотносят его имя с именами выдающихся творцов разных эпох. То с Петипа: «Баланчин – Петипа XX века», когда хотят определить его место в истории развития хореографического искусства, то с Моцартом, когда хотят подчеркнуть универсальный характер его творчества и вневременную ценность его наследия, то со Стравинским и Пикассо, когда хотят утвердить его значимость как дерзновеннейшего новатора в искусстве только что завершившегося XX века.
*****
Баланчин, в отличие от подавляющего большинства новаторов, хореографов-классиков не опровергал и свои творческие устремления классическому танцу не противопоставлял. Классический танец был абсолютно естественным способом его художественного самовыражения.
****
Свое балетмейстерское становление сам Баланчин разделял на два периода. Первый – воспитание русской школы балета и опыт работы в Мариинском театре. «Второй период в моей артистической жизни начался в труппе Дягилева, где я научился понимать, что являюсь великим и значительным в искусстве, где я приобрел способности и силу анализировать произведения искусства в их подлинной значимости и где, наконец, я научился быть самим собой… – короче, стать артистом. За все это я, бесспорно, в долгу перед Дягилевым». Но надо добавить, что он вывез из России и экспериментаторский задор искусства советского авангарда 1920-х годов.


******
Жемчужина Перми
Все балеты поставлены с разрешения Фонда Джорджа Баланчина в соответствии со стандартами стиля и техники Дж. Баланчина – отсюда роскошные постановки, вызывающие широкий резонанс у зрителей и в российском балетном профессиональном сообществе, что выливается в номинации и лауреатства на различных общероссийских театральных премиях. Не случайно, что именно балеты хореографии Баланчина и Роббинса являются «рекордсменами» от Перми по числу номинаций на главную театральную премию страны «Золотую маску»: эти новаторские работы дополняют картину современного балетного театра. В 2005 году получил «Маску» «Балле Империаль», в следующем году чести быть номинированной была удостоена пермская постановка «Серенады». В этом году мы «болеем» за «Времена года» и «Концерт» (хореография Дж. Роббинса). Эти балеты будут представлены московской публике и взыскательному жюри 24 февраля на новой сцене Большого театра.
Правда, в тени остается факт: все перечисленные постановки стали возможными благодаря поддержке фонда «Жемчужина Урала». Именно творческое содружество театра и фонда открыла имена Баланчина и Роббинса пермякам. Поддержка «Жемчужины Урала» дает тот финансовый ресурс, который позволяет пермскому академическому театру оперы и балета успешно конкурировать с самыми известными столичными театрами.
Заметим, что при этом новшества остаются абсолютно доступными для любого пермского зрителя: билеты на спектакли оперного театра можно приобрести менее, чем за сто рублей. В этом могла в очередной раз убедиться пермская публика, пришедшая на прошлой неделе на вечера хореографии Дж. Баланчина. Или ждущая 15 × 17 февраля, чтобы попасть на вечера хореографии Дж. Роббинса (подробнее читайте в афише на стр. 10—11).