Новости культуры. Пермь

Слезы, возмущение, скептицизм – всё что угодно, только не скука.

В Пермском драмтеатре готовится премьера режиссера Валентина Ярюхина, чей спектакль «Божьи коровки возвращаются на землю» так испугал консерваторов. О, ужас! Нецензурная брань и «обнаженка» в храме Мельпомены! Можно не замечать, как молодые девчонки, расположившись совсем неподалеку от того же «святого» места, продают свои тела страждущим, – обыденность. Что пока доберешься до того же театра, выслушаешь столько, что будешь воспринимать мат, как междометия. То ж улица, а в ТЕАТРЕ – ни-ни, только о высоком, только красиво… и так предсказуемо, что челюсти сводит от скуки.

На этот раз, надеюсь, скучать не придется. По крайней мере, есть на то шанс. Мало того что Валентин Ярюхин пользуется репутацией режиссера-провокатора, на малой сцене Пермского драмтеатра играется пьеса «неудобного» человека, скандального драматурга и непредсказуемого Нила ЛаБьюта – голливудского сценариста и режиссера, героя фестивалей авторского кино. ЛаБьют ищет свои темы в море житейских проблем. Его герои унижают и унижаемы. Фильмы «Сестричка Бетти», «Компания для настоящих мужчин», «Одержимость» подводят к выводу: ад – это другие люди. Даже без бедствий, войн и болезней человек всегда найдет, как испортить жизнь другому, сумеет заставить страдать.Библейский сюжет о грехопадении Адама и Евы в пьесе Нила ЛаБьюта «Порядок вещей» перенесен на территорию одного из университетских городков и переосмыслен в духе Нила ЛаБьюта и нашего времени: искусство искушает Еву, а Ева искушает Адама.
Ева – студентка искусствоведческого факультета – бредит актуальным искусством и мечтает, преобразуя искусством жизнь, создать из какого-нибудь непутевого студента совершенную «живую скульптуру», которая бы стала ее дипломной работой. Чем не перформанс, инсталляция, хэппенинг?.. Идеальный объект – Адам. Он неряшлив, ленив, далек от спорта, поэтому несколько толстоват, ходит в страшной брезентовой куртке и (о, ужас!) до крови грызет свои ногти. Словом, Адам – самый обыкновенный парень с бездной комплексов, а Ева берется сделать из него нечто совершенно особенное.
Главное оружие Евы на пути преобразования Адама – секс и любовь…
Ева могла бы быть правнучкой критского царя Пигмалиона, создавшего из слоновой кости статую божественной Галатеи и упросившего Афродиту оживить ее для себя.
Или, скажем, дочерью профессора Хиггинса – героя известной комедии Бернарда Шоу, преобразившего вульгарную цветочницу в прекрасную леди и давшего тем самым девушке путевку в новую жизнь. Но «демиург, творец» в пьесе ЛаБьюта – женщина, а «объект» – мужчина! Что сильно меняет порядок вещей. Впрочем, главные акценты в трактовке этой истории – за режиссером и героями его спектакля.

Действие пьесы начинается с фразы «Эй, вы заступили за черту». Адам, подрабатывающий охранником в музее, обращается к Еве, которая собирается изуродовать скульптуру. Что он сделает: вызовет полицию или станет соучастником акта вандализма? Каждому из героев придется перейти свою черту. Это особенно трудно в провинциальном городке, где шаг от нормы – клеймо «белой вороны» на всю жизнь.
Кто такая Ева: дурочка, поддавшаяся искушению, или революционерка от искусства? Она презирает всякие условности и не выносит рутину. Обыденность, пошлость – прочь! Разрушить до основанья, а затем… Или для нее искусство – цель и средство достичь успеха, а заодно удовлетворить свое женское тщеславие?
А Адам: неужто он всего лишь обремененный неудовлетворенным либидо простак, – а может, он настоящий современный герой, жертвующий всем ради ее величества любви?
История современных Адама и Евы, в которой женщина – инструмент дьявола. Спектакль может удивить, разозлить, впечатлить. Зритель должен быть готовым к определенной опасности – опасности нависшего ножом гильотины классического вопроса: быть или не быть? И может так случиться, что ответ придется давать каждому.
Премьера спектакля «Эй, вы заступили за черту» совсем скоро. (ВНИМАНИЕ! В репертуарных афишах спектакль будет значится под вторым названием – «Порядок вещей».) А сегодня мы попытаемся выведать некоторые секреты у режиссера спектакля Валентина Ярюхина.
– Почему именно пьеса драматурга-провокатора Нила ЛаБьюта? За кем выбор драматургического материала: за театром или режиссером?
– В данном конкретном случае – предложение поступило от Бориса Мильграма. На выбор мне дали три истории. Одна пьеса меня чрезвычайно заинтересовала, но… Ни названия, ни автора я не знал – отсутствовал титульный лист, поэтому найти имя автора удалось только через Интернет. Для меня как режиссера интересен, прежде всего, драматургический материал: тема пьесы, идея, проблемы, – а не личность драматурга. Текст должен меня впечатлить, чтобы я, в свою очередь, смог увлечь актеров, а они – зрителя. Ведь режиссер – это атомный ректор, дающий энергию всему сценическому действию.
– Пьеса ЛаБьюта называется «Порядок вещей», а ваш спектакль озаглавлен «Эй, вы заступили за черту». Почему вы изменили название спектакля?
– Если быть более точным не по форме, по содержанию – беспорядок вещей! Но в таком названии нет интриги, нет действия. Уже в первой реплике пьесы – мы дали ее в название – есть некий запал, предостережение.
– Чем увлекла вас пьеса?
– Мне показалась чрезвычайно интересной тема манипуляции человека человеком. В настоящее время, когда сбиты моральные ориентиры, когда один человек в погоне за материальными благами рассматривает другого как способ, как подручное средство для достижения своих целей, – я считаю нужным, даже необходимым говорить о последствиях таких отношений. Манипулировать человеком в своих корыстных целях – недопустимо, аморально, преступно!
– Но все мы в какой-то мере являемся объектами манипуляций: политиков, рекламы и … даже тех, кого мы искренно любим. Помните у Довлатова: «Преимущество всегда на стороне того, кто меньше любит»?
– Человеческие отношения – чрезвычайно сложная штука. Соглашусь, ни в дружбе, ни в любви не может быть равенства, кто-то всегда верховодит. Но вопрос остается открытым: до каких пределов допустимо использовать человеческие чувства? Где та граница, которую нельзя переступать, чтобы не нарушить суверенитет другого человека?
– Действие пьесы происходит в университетском городке. Персонажи – студенты. Закономерен вывод о том, что спектакль обращен прежде всего к молодежи?
– Ко всем, кто считает себя молодым. Кто когда-то любил, любит или влюблен, находится в поисках любви. Кто познал тяжелейшее чувство ревности. Кто был обманут… или вольно или невольно обманывал сам. Даже к тем, кто сомневается, а есть ли вообще эта пресловутая любовь.
– Какова эта пресловутая любовь?
– Любовь – душевная смута, испытание. Проверка человека на человечность… В любви никто не защищен от предательства, страданий, мук. У любви есть свои «жертвы» и свои «мучители». Хотя каждый из зрителей может увидеть в сценическом действии нечто иное… Спектакль дает толчок для эмоционального взрыва, позволяет достать на поверхность скрытые смыслы.
– В библейском мифе и Ева, и Адам были изгнаны из рая. Оба стали жертвами змея-искусителя. В фильме «В компании настоящих мужчин», где Нил ЛаБьют выступил и как режиссер, и как автор сценария, явно прослеживается тема мужского шовинизма. А как трактуется «война полов» в спектакле «Эй, вы заступили за черту»?
– Нельзя сказать, что Ева воинственна по отношению к Адаму. Она же не сделала его хуже. Ева творит так, как умеет. Искусство искушает Еву. Ева искушает Адама… Демиург, творец в пьесе ЛаБьюта – женщина, объект для творчества – мужчина.
– Не отражает ли подобный расклад неумолимую феминизацию современного общества? Может, в ближайшее время нас ждет матриархат?
– Сильная женщина не говорит о силе общества. Хотя, как показывает моя режиссерская практика, актрисы более преданы своему делу, гораздо ответственнее подходят к своим профессиональным задачам, чем актеры.
– В анонсе спектакль «Эй, вы заступили за черту» определен как история любви с летальным исходом. Что вы имели ввиду? Смерть кого-то из персонажей или смерть любви? Как у Уайльда: «Ведь каждый, кто на свете жил, любимых убивал: один – жестокостью, другой – отравою похвал. Коварным поцелуем – трус, а смелый – наповал».
– Говорить о перипетиях сюжета не буду. Все же спектакль – зрелище. И даже если кое-кто из зрителей видел фильм или читал пьесу, я думаю, мы сможем его удивить. Театр – магия, и каждый режиссер, вновь и вновь начиная работу над новой пьесой, подпадает под эту магию. Одно скажу, что в нескольких сценах я отступил от текста – логика развития персонажей мне подсказала, что тот или иной герой может в сложившейся ситуации чувствовать, действовать именно так, а не иначе, и есть определенные законы драматургии, которые невозможно нарушить.

Людей много, личность уникальна
– Во времена Мольера театр был чуть ли не единственным зрелищным развлечением. Чем сегодня должен удивлять театр, чтобы зритель оторвал свой взгляд от телеэкрана или монитора компьютера, поднялся со стула и пошел в театр?
– И режиссер, и актеры должны знать одно: в театре уже было всё, кроме них самих. Людей много, личность уникальна. Другое дело, чтобы стать личностью, нужно постоянно расти, развиваться. Что бывает с садом, если им не заниматься? Он зарастает сорной травой, засыхает, гибнет. Так и с человеком, который останавливается в своем развитии. Режиссер и актеры должны быть внутренне богаты, ведь самое интересное, что можно предложить зрителю, – это свои взгляды, мысли, эмоции. Задача режиссера и актеров состоит в том, чтобы вечные ценности сделать актуальными, видимыми. Энергию подлинной, искренней, живой эмоции личности никакими спецэффектами не заменить.
– Итальянский режиссер-авангардист Ромео Кастеллуччи («Tragedia Endogonidia») считает, что режиссерский театр в настоящее время уступает место зрительскому, то есть тому, где в водоворот сценического действа включается зритель. Он прав?
– У театра много лиц. Я бы не сводил театр к общему знаменателю. Я думаю, это так же опасно, как вычеркнуть Таирова, Мейерхольда, Вахтангова и оставить одного Станиславского. Русский театр, по моему мнению, от такого революционного «прорыва» отстал от мирового лет так на сорок. Театр Станиславского, может быть, и не совсем плох, только в бесконкурентной среде он стал неживым, как памятник в бронзе. Тоталитаризм в искусстве всегда приводит к схоластике и формализму. Такой театр, как бы ни говорили об идейной составляющей, скучен до зевоты. Театр только тогда интересен, если режиссер работает с актерами-личностями, актерами-импровизаторами, умеющими чувствовать зал. Зритель всегда отзывается на живую эмоцию, настоящее чувство. И каким бы театр ни был: актерским, режиссерским, зрительским, – он должен удивлять, будоражить, заряжать энергией. Если такое получается – спектакль живет долго. Это как цепная реакция: текст пьесы увлекает режиссера, он, в свою очередь, зажигает актеров, а те – зрителя. Зритель должен выйти из зала в некоем измененном состоянии, в приподнятом настроении, тогда он передаст свое впечатление другому, тот – третьему… «Как, ты не видел „Заступить за черту“?!.. Да ты что! Ну, ты даешь…» – и пошло. Недаром «сарафанное радио» – самая действенная реклама.
– Вам легко работается с актерами труппы пермского театра?
– Легко – не то слово! В Перми труппа большая, есть сильные актеры. Актерский состав нашего спектакля – пять человек: Марина Жукова, Вячеслав Чуистов, Андрей Дюженков, Гульнара Захарова. В спектакль я ввел новый персонаж, которого нет в пьесе, – клоуна-мима. Его сыграет Виктор Сарана.
– Вы прогнозируете зрительский интерес?
– Сегодня театру трудно соперничать с другими визуальными средствами развлечений. По статистике, в театр ходит около 7% населения. Я думаю, что заядлый театрал обязательно пойдет на наш спектакль. Но и литературный материал, несомненно, хорош, и это привлечет любителей хорошей драматургии. Студенты (особенно из художественной академии, художественного училища, гуманитарии) могут прийти на спектакль из чистого любопытства: почему бы не посмотреть, как «у них» любят и «кидают». Судя по интересу, какой проявили пермяки к арт-салону, искусство в Перми востребовано. Спектакль, я думаю, получится ярким, с непредсказуемыми поворотами и внутри человека, и внутри сюжета. Надеюсь, зритель уйдет от нас по меньшей мере взбудораженным.
Ирина Тарасова.

«Есть такие любовные истории, которые очень сильно меняют своих участников. Один выходит из них закалившимся, помудревшим … Другой – как с поля боя, понеся огромные потери, исковерканным, потерявшим себя.
 В любви никто не защищен от предательства, ревности, связанных с ними страданий и мук. У любви есть свои „жертвы“ и свои „мучители“. У любви есть свое начало и свой конец. Пьеса ЛаБьюта мне интересна – как история чувства на опасном пространстве любви».
Валентин Ярюхин.