Новости культуры. Пермь

Посещение музея – это событие. Входя в зал, мы видим: там одна экскурсия, тут – другая. А если экскурсий нет – кажется, что сотрудники галереи отдыхают: пьют чай да читают книжки. Ан нет. Стороннему глазу и не видно, что работа в залах, открытых для посетителей, – лишь верхушка айсберга под названием «музей». Основная работа кипит в комнатах с табличкой «посторонним вход запрещен».

Но, впрочем, о подводной части музейного айсберга иногда вспоминают – правда, происходит такое даже не по праздникам, а в связи с каким-нибудь скандалом, вроде громкой кражи из Эрмитажа. Тогда-то в разыгравшемся воображении журналистов и обывателей всплывают испорченные экспонаты, исчезнувшие сокровища, призраки хранителей, уносящих с собой в могилу вверенные им реликвии… После того памятного дела государственные мужи обязали музеи ввести практику тотального контроля – навроде банков­ской: с камерами наблюдения, электронными пропусками и специальными PIN-кодами. Правда, денег, как всегда, на столь масштабные прожекты у государевой казны не хватило. Да и, как выясняется, дело не только в проблеме финансирования: большинство российских музеев по объективным причинам не могут внедрить многие научные новшества.

От монеты до иконы

Ответ на вопрос, как превратить фондохранилище в неприступную крепость, в пермской галерее давно найден: во многом благодаря людям, работающим в отделе хранения – самом большом отделе пермской галереи. Как нам рассказала главный хранитель Татьяна Леонидовна Сысоева, стаж некоторых здешних сотрудников – более сорока лет:

– Наше поколение попало в водоворот музейного бума: многие посвятили всю жизнь музею, пришли в галерею сразу после школы, параллельно учились в университете, занимались научной деятельностью. И очень жаль, что сегодня не происходит смена поколений – молодой специалист вряд ли пойдет на такую зарплату: ему же надо не только себя обеспечить, но и детей вырастить.

В отделе хранения работают двадцать четыре музейных смотрителя (это как раз те люди, с которыми мы встречаемся каждый раз, приходя в зал), семь человек хранителей (ответственных за конкретные коллекции: нумизматика, живопись, графика и др.), пять реставраторов. Иногда один хранитель отвечает за несколько коллекций, потому что они неравноценны по объему: если нумизматика состоит из более чем 16 тысяч экспонатов, плакатов – чуть больше трех тысяч, икон – около тысячи. И за каждый – даже самый маленький – экспонат хранитель отвечает, что называется, головой.

В хранилище можно попасть только в сопровождении сотрудников галереи. Наш «экскурсовод» Татьяна Сысоева ведет запутанной вереницей комнаток, коридорчиков, больших залов – и везде все заставлено стеллажами с книгами, папками, фарфором, – чего тут только нет. Кое-где приходится протискиваться боком, а при подъеме на верхние этажи подкарауливают коварные ступеньки. Место мало, оттого-то старинные экспонаты – шкафы и комоды – задействованы функционально: в них хранятся другие экспонаты и бухгалтерия.

Соборные ценности

О том, как хранятся экспонаты, нужно сказать отдельно. Решения принимаются сотрудниками галереи не самовольно, а в соответствии с инструкцией 1984 года, которая регламентирует, в частности, сложную двухступенчатую систему учета, правила хранения, транспортировки и упаковки музейных ценностей. Но так как за двадцать лет изменилось российское законодательство, естественно, требуется внести изменения и в музейные документы. Сегодня музей перестраивается, чтобы войти в эту жизнь грамотно.

Но есть и другая сторона музейного быта. Здесь пока приходится прибегать к «доисторическим» методам. Посетители-иностранцы принимают за экспонаты местные увлажнители – коричневые горшки с водой на батареях, поддерживающие нужную влажность: а что делать, когда по нормам влажность должна быть 55–60%, но с началом отопительного сезона в комнатах сразу становится сухо. А раз стало сухо, ткани натянулись. Дождь прошел – стало влажно, и некоторые холсты обвисли… Кроме того, нужно контролировать температуру, загрязнение воздуха, не допускать появления жучков и плесени.

Как поясняет наш «экскурсовод», сегодня есть целые фирмы, работающие на музей: они производят оборудование (в том числе датчики, регулирующие влажность и температуру). Новые музеи либо отдельные изолированные залы старых пользуются этими новинками: например, в московском музее Зураба Церетели или в новых фондах Эрмитажа даже воздух с улицы предварительно дезинфицируется. Старые дворцовые здания («Третьяковка», Эрмитаж и Спасопреображенский собор пермской галереи) для подобных экспериментов мало подходят. Так, в пермском соборе просто невозможно поставить всю эту электронику из-за конструкции и планировки здания. С другой стороны, именно толстые стены старинного здания спасают от резких колебаний температуры: летом, когда на улице под сорок градусов выше нуля, здесь можно спасаться от жары – а в подвалах чуть ли не мерзнуть.

Мифы и реальность

Сегодня пермская галерея гудит – слышно, как сверлят и стучат молотком. Нет, это не ремонт, как вы могли бы подумать. Здесь научные сотрудники, хранители и реставраторы с помощью приглашенного дизайнера Ады Владиславовны Корбатовой из московского исторического музея готовят выставку «Строгановы. Послание столетий». Работа кропотливая: надо не просто выдать вещи, но и решить, что куда повестить: например, икону нельзя помещать на стену между двумя батареями – она пойдет трещинами. А закрепить вышивки XVII века может грамотно только реставратор по ткани – иначе они просто порвутся.

Кстати, реставраторы – одна из самых овеянных мифами музейных профессий. Так и хочется спросить: уж не рисуют ли они свое произведение поверх оригинала? Конечно, прежде всего, это очень кропотливая работа: восстанавливать экспонат миллиметр за миллиметром, – но есть место и для приключений. Так, старейший реставратор галереи Игорь Васильевич Арабов несколько лет провел в экспедициях по области, отыскивая уникальные экспонаты в самых глухих деревеньках. В то время можно было уникальную икону отправить из Чердыни в пермскую галерею обычной посылкой – о чем свидетельствует штемпель на обратной стороне экспоната.

Обитель богов

Чтобы побывать во всех залах хранения, нужно обойти галерею сверху донизу: сначала спускаемся в подвал, где хранятся графика и живопись, затем, миновав коридор, который по виду своему вполне может претендовать на звание памятника старины, поднимаемся по каменным ступенькам в большое помещение на втором этаже. Здесь обнаруживаются изделия из фарфора и металла – вотчина хранителей декоративно-прикладладного искусства Вадима Геннадьевича Лыгина, зав. отделом Александры Ивановны Пестовой, Галины Серафимовны Кимваловой. Здесь же находим Галину Александровну Тихову, хранительницу светской и деревянной скульптуры – пермских богов.

А боги, как им и положено, «забрались» поближе к небу: именно здесь, под самой колокольней, находится хранилище деревянной скульптуры. Чтобы попасть в эту обитель, поднимаемся по коварным крутым ступенькам наверх: нам холодно, а скульп­турам – в самый раз. Но как только открывается массивная железная дверь, о температуре сразу забываешь. Эта комната больше других похожа на экспозиционный зал: каждая скульптура знаменитой коллекции открыта взгляду, который невольно останавливается на двуцветных богах, отмытых лишь с одной стороны, и ангелах, которые, словно раненные, лежат с перевязанными головами или руками. Большинство скульптур привезено сюда еще в период Н.Н. Серебренникова, и в наши дни коллекция пополняется недавно обнаруженными экспонатами. Так, в галерее гордятся небольшой фигуркой святого Николая, привезенной шесть лет назад в достаточно хорошем состоянии.

А недавно произошел и вовсе удивительный случай: женщина подарила галерее скульптуру ангела, в молодости по оказии привезенную мужем из какого-то колхоза и тридцать лет хранившуюся в семье. Сегодня это очень большая редкость, чтобы человек не продал, а подарил вещь музею. Но люди решили: раз вещь не их, она должна обрести новый дом именно в галерее. Потому что галерея – это не на десять, и даже не на двадцать лет. Это на века.

Наталья Смольковская.