Лечебный телегид

На сайте размещены материалы издания "Лечебный телегид", созданного и выпускавшегося редакцией ООО "Репортер плюс" начиная с №1 (от 7 августа 2006 года) по № 134 (до 16 апреля 2009 года).

Андрей Сергеевич Зуев – един­ственный в Перми врач-фониатр. С 1973 года он работает в оперном театре. Андрей Сергеевич не просто хороший врач и уникальный специалист – он умный, образованный, неординарный человек. Мы поговорили с ним не только о его профессии, но и о труде актера, театре, искусстве.

– Андрей Сергеевич, когда состоялось ваше первое знакомство с пермским оперным театром?

– Я впервые пришел сюда как зритель в 1949 го-ду, когда мне было шесть лет. С тех пор я не только посещаю этот театр, а уже 34-й театральный сезон работаю здесь врачом-фониатром.

Я могу гордиться тем, что за годы моей работы в театре ни один вокалист пермской оперы не ушел со сцены по причине развития профессионального заболевания. Это не только моя заслуга, но и результат своевременной помощи администрации театра, профсоюза актеров, очень благожелательного отношения медицинской интеллигенции города к опере.

– Расскажите, когда и как возник фониатрический кабинет в оперном театре.

– Первое, с чего началась организация фониатрического кабинета, – статья в газете «Правда», которую я написал совместно с моим хорошим знакомым, известным солистом театра, заслуженным работником культуры Владиславом Ивановичем Акимовым. В ней говорилось о необходимости обратить внимание отдела культуры ЦК КПСС на проблему охраны голоса актера. Потом была еще статья в газете «Советская культура». И вот на фоне этих статей администрация и парторганизация театра обратились в горздравотдел, и нам разрешили открыть в театре сначала фониатрический кабинет, а потом и здравпункт. Время, новые постановки потребовали более объемной помощи актерам, и сегодня в театре есть врачи разных специальностей: терапевт-кардиолог, травматолог – для артистов балета, и фониатр – для оперы. Кроме того, работает массажист, потому что балет без массажа существовать просто не может.

– Значит, с вас начиналось открытие медпункта в театре.

– До меня в театре года полтора работала врач-фониатр Зоя Ивановна Аникеева-Плешкова, но она уехала из Перми с мужем-певцом и передала все мне. Кстати, она была моим педагогом в медицинском институте. Медпункта в то время не было – была лишь небольшая комната с кушеткой, где она и вела прием.

– Андрей Сергеевич, на сегодня вы – един­ственный в Перми фониатр. Расскажите об этой специальности.

– Фониатрией я начал интересоваться и заниматься еще в студенческие годы вслед за моим педагогом З. И. Аникеевой-Плешковой. Будучи студентом, я сам пел в капелле мединститута, солировал там, выступал в драматическом коллективе – то есть имел голосовые нагрузки. Конечно, мне было интересно, что происходит при этом с голосом. Но сам по себе институт не давал этого материала, ведь в России нет даже официальной программы обучения фониатрии – она считается дополнительной специальностью. Можно сказать, это почти «удел любителей», хотя фониатрические службы есть и в Большом, и в Кировском театрах. Есть специализированное отделение в НИИ болезней уха, горла, носа и речи в Санкт-Петербурге и Всероссийский центр отоларингологии в Москве.

А вот за границей фониатрии уже более 120 лет и планомерно идет подготовка врачей и специалистов для работы с актерами драмы и оперы. Мы, российские фониатры, с ними контактируем и входим в состав Международной ассоциации логопедов и фониатров. Я дважды был на конгрессах этой организации – в Праге и в Киеве, где выступал с докладом.

– Как сегодня обстоят дела в области фониатрии в Перми?

– К сожалению, город­ская фониатрическая служба в Перми на сегодня закрыта, а я – единственный фониатр – работаю в областной больнице и оперном театре. А ведь кроме труда актера сущест­вуют и другие профессии, где помощь врача-фониатра необходима: например, педагоги.

Мне, в первую очередь, очень интересен вокальный труд. Высший класс голосовой работы – это труд певца. Следующим по голосовой нагрузке идет труд драматического актера. После этого – диктора. Совершенно отдельный раздел работы – это педагоги, воспитатели. У каждого своя специфика.

– Чем работа фониатра отличается от работы ЛОР-врача?

– Фониатр обладает более полным объемом знаний о физиологии, то есть жизни голосового аппарата.

Состояние голосового аппарата – тот участок дыхательных путей, который нам доступен: глотка, нос, гортань (кроме участка груди) – мы обследуем обычным ЛОР-инструментарием. К сожалению, пермская фониатрия не располагает современной аппаратурой для установления более точного диагноза (речь идет о микроскопии, эндоскопии, акустическом анализе голоса).

Все дыхание строится на работе диафрагмы и бронхов. Когда диафрагма «держит хорошо» и бронхи хорошо работают – голос идет свободно, почти не остается проблем для того, чтобы давать звук. Но бывает, что дыхание сбивается по какой-то причине – например, воспалительное состояние бронхов, легких, или диафрагма не может опуститься из-за болезней печени, желудка, желчного пузыря. Если обычные врачи-отоларингологи на это внимания не обращают, то для фониатров это важно, потому что все это рождает слабость голоса: состояние связок нормальное, а голос не идет.

– Что влияет на работу голосового аппарата?

Причины, которые отражаются на работе голосового аппарата, могут быть психоневрологического, гастрологического, пульмонологического характера, и доктору нужно учитывать все это. Например, дисбактериоз дает сухость голосовых связок, сахарный диабет может спровоцировать кровоизлияние и отек голосовых складок. Связки страдают и при заболеваниях женских органов.

Эти проблемы должен решать врач-фониатр с помощью врачей смежных специальностей. В первую очередь, это пульмонологи – специалисты по лечению бронхов и легких, далее – невропатологи, психиатры и психотерапевты. Следует учитывать еще одну особенность: многие актеры очень эмоциональны, и иногда в отношении своего голоса им кажется не то, что есть на самом деле. Например, во время спектакля что-то произошло, голос пошел «не так», актер начинает нервничать. В этом случае я помогаю ему убедиться, что все нормально.

Задача врача-фониатра в театре – экстренно помочь, захватить развитие болезни предотвратить профессиональное заболевание.

– Какую экстренную помощь вы оказываете, если, например, у певца перед спектаклем пропал голос?

– Когда перед спектаклем пропал голос – это дело серьезное, тогда вызывают другого артиста. Во всех театрах существует подобная «страховка», второй состав. Даже во время спектакля иногда приходится извиняться перед зрителями и делать замену исполнителя. А вот с недомоганиями, которые возникают во время спектакля, мы боремся – делаем все, чтобы облегчить работу голосовых складок и бронхов, чтобы голос шел свободнее. Капаем лекарства на голосовые складки, а иногда и в трахею (заливки специальными шприцами). Но следует помнить, что во время спектакля мы ограничены в использовании медикаментов и процедур, так как звуковой аппарат, а точнее – его звукообразующие возможности, очень чувствительны к разного рода медицинским манипуляциям и лекарствам. Поэтому приходится действовать на коротком участке верхних дыхательных путей. Давать какие-то рецепты здесь было бы неправильно, ведь голосовой аппарат исполнителя индивидуален и требует не только врачебных знаний вообще, но и учета особенностей данного вокалиста.

– Оказывают ли влияние на состояние голосового аппарата нервные перегрузки?

– Да. Труд актера во время спектакля – это очень большая эмоциональная нагрузка, ведь актер входит в образ, а главное – в те чувства, которые композитор вложил в свое произведение. Потом, после спектакля, нужно 3-4 часа, чтобы это напряжение снять. Как прийти в себя? До революции актеры после спектакля «закатывались» «К Яру». В советские времена в Москве, Ленинграде были хорошие дома актера. У нас в Перми для актеров устраивали вечера, давали путевки… Кстати, мой брат, Дмитрий Сергеевич Зуев, в 60-70-е годы занимался отдыхом актеров: тогда были творческие встречи, вечера отдыха творческой интеллигенции. А сейчас Дома актера у нас в городе нет. У артистов нет возможности отдохнуть. Искусство требует жертв. Надо учиться у американцев, у немцев, у скандинавов бережному отношению к своей культуре. Если нам дорога слава города, края, в котором мы живем, – надо жертвовать. Ведь это наша родина, наши корни.

Наталья Категова.