Лечебный телегид

На сайте размещены материалы издания "Лечебный телегид", созданного и выпускавшегося редакцией ООО "Репортер плюс" начиная с №1 (от 7 августа 2006 года) по № 134 (до 16 апреля 2009 года).

Есть люди, которые обладают талантом создавать свой, особый мир, где бы они ни жили. Они своим жизненным примером укрепляют нас, дают понять, что все в жизни преодолимо, главное только – не опускать руки и надеяться на лучшее.

Елена Ивановна Дьяченко – именно такой человек, очень светлый и жизнерадостный. По своему опыту знаю, что она умеет уловить состояние человека, если нужно, утешить и помочь. Это неудивительно: ведь они с мужем, Валерием Федоровичем, вырастили и воспитали шестерых детей. Люди они творческие: Валерий Федорович – известный екатеринбургский художник, а их дом – где бы они ни жили – всегда был не только местом своеобразного творческого общения, но и тем светом, который привлекал людей. Вероятно, потому, что люди чув­ствовали в них внутреннюю, духовную силу, а еще то, что жили они не гонясь за материальным, а созидая духовное.

Елена Ивановна как иконописец и художник-реставратор много потрудилась вместе с мужем при восстановлении Свято-Николаевского монастыря в Верхотурье. Она и сегодня работает реставратором в одном из монастырей. Мы беседовали с Еленой Ивановной во время одного из моих приездов в монастырь: я попросила ее рассказать об их семье. Вот этот рассказ. Кто знает, быть может, история этой семьи в кого-то вдохнет новые силы, заставит вновь поверить в себя.

Начало семьи

– Собственно говоря, сначала у нас была обычная семья. В 1975 году мы поженились; мой муж, Валера, работал в Екатеринбурге в художественном фонде – он художник, причем очень широкого профиля, а я училась на втором курсе радиотехнического факультета. Среди знакомых было много художников, поэтов, певцов – мы часто собирались, разговаривали. В общем, такая художественная среда, «андеграунд». Это были первые годы нашей совместной жизни. Я продолжала учиться и была единственной выпускницей радиотехнического факультета, у которой на момент получения диплома было уже двое детей. Это были первые, «студенческие», дети: Надя и Вовочка, которому было три месяца, когда я защищала диплом.

По распределению я поступила на работу на закрытое предприятие, отработала три года, у нас родился третий ребенок, Анечка, и вот тут-то все и началось… Завод закрытый – то есть там строгий пропускной режим, лишний раз не выйдешь, садика не дают, квартиру тоже не дают. Мне пришлось уволиться с работы. А у нас на всю семью – комната 14 квадратных метров в квартире свекрови. Попробуйте-ка пожить! И мы уехали в деревню…

Елань

В то время мы были совершенно вдохновлены романтическими идеями: читали Льва Толстого, который проповедовал возвращение к корням, в деревню, читали «Жизнь в лесу» Генри Торо – романтическую робинзонаду о жизни человека в мире природы. Вот такая романтическая идиллия… Идея переезда в деревню не была для нас сиюминутной, она вынашивалась года полтора. В конце концов, видно, Господь так устроил, мы уехали: одна из наших знакомых после окончания института была распределена заведовать клубом в село Елань в Ирбитском районе, и она потянула за собой нас. Валера уехал первым, присмотрел и купил дом, и вот мы всей семьей весной 1981 года туда переехали. Как сумели, посадили огород и очень хорошо провели лето. Но поскольку мы были горожанами – жить мы в деревне не умели: растратили все свои сбережения, накупив массу нужных, на наш взгляд, вещей, а вот дрова, например, не купили. Горожане есть горожане… В общем, зимовать мы там не могли и, взяв в охапку троих детей, поехали на зиму в Екатеринбург. А весной опять вернулись в деревню. Еще раз на зиму мы приезжали в город: я боялась рожать в деревне, мы ждали уже четвертого ребенка, Леночку. А вот пятый, Ванечка, родился уже в Елани, и отвозили меня в роддом на другой конец деревни на санях. Ну, рассказывать это все, конечно, забавно и интересно…

Итак, мы живем в деревне, а время уже предперестроечное, начинается дефицит, талончики вводят. И мы фактически перешли на натуральное хозяйство: держали поросят и телят на мясо, обзавелись курами, позже я даже козу держала. Сначала трудно было, а потом привыкла. Жили мы, конечно, бедно: в эти годы муж зарабатывал немного. Работу он в основном брал в Екатеринбурге, а заказов было мало. Этих денег хватало только на хлеб и на сахар. Все остальное выращивалось на огороде. Я не работала, занималась хозяйством, сидела с детьми. Наши дети фактически воспитывались в деревне – вот это было самое важное. Бегали по земле босыми ножками… И вы знаете – не болели. В поликлиниках мы бывали только когда прививки ставили.

В Елани мы прожили до 1989 года – почти десять лет. Это было романтическое время, хотя труд­ностей было много. Сейчас я понимаю, что это был промысл Божий: если бы в то время у нас не было хозяйства, мы бы с пятью детьми просто не выжили. В то время мы вступили в общество многодетных семей, я получила медаль «Материнская слава».

И снова город.

Станция вольных почт

Когда в 1986 году началась перестройка, Валера поехал в Екатеринбург и начал очень большую общественную работу: стал пробивать через советские колдобины права независимых художников Екатеринбурга. По тем временам кажется немыслимым то, что он смог сделать:  

устроить большую выставку, в которой приняли участие 150 художников Екатеринбурга, что называется, «вышедших из подвалов». Сейчас этих выставок – пруд пруди, а по тем временам ему пришлось пробивать ее целый год. А дальше – ему дали помещение для мастерской в Екатеринбурге, правда без крыши, – ее надо было сделать, но это было потрясающе! Даже не верилось… Это было старинное здание на улице Ленина, 11. До революции там размещалась Станция вольных почт. И вот мы продали свой домик в деревне, привезли оттуда полторы тонны выращенной нами картошки, на которой потом всю зиму жили, и 

осенью 1989 года организовали на Станции вольных почт мастерскую и постоянно работающую выставку. Там же мы и жили. Последний ребенок, Людочка, родилась именно тогда. И вот эта Станция вольных почт была как костер в темноте. Творческая молодежь со всего города собиралась у нас. Приезжали и из других городов, даже иностранцы у нас бывали.

Но это продолжалось недолго. Примерно через год «новые русские» сообразили, что «пропадает» помещение в центре города, и на нас пошла атака в прессе, художников начали из этого помещения выгонять. Валера защищался, как мог, даже телевидение вызывали, но закончилось тем, что все пустили «под бульдозер». С помещения, где мы жили, просто сорвали крышу. Представляете, как в наших климатических условиях жить без крыши? И вот, сидим мы в этом помещении без крыши, часть детей – с нами, часть – у бабушки, деваться нам некуда: у нас все те же 14 метров, дом в деревне продан… В этот момент Валера бросает взгляд на стеллаж, где лежало много всяких бумаг, и его внимание привлекает календарь с изображением Крестовоздвиженского собора в Верхотурье. «Мы поедем в Верхотурье», – говорит он.

Верхотурье

Дело в том, что муж был знаком со священником, который начинал тогда восстановление монастыря в Верхотурье, – отцом Тихоном. Еще находясь в Екатеринбурге, тот обращался к моему мужу, когда надо было выполнить некоторые работы для церкви. Иконописцев в то время не было, и священники обращались к обычным художникам. Валера тогда оказался у самого начала, у самого истока – фактически он 

уехал в Верхотурье созидать новый монастырь: объемы работ были огромными. С благословения отца Тихона он организовал там мастерскую, привлек художников, купил для нашей семьи домик неподалеку от монастыря. Так мы оказались в Верхотурье.

Видите, как все развивалось? Творческая работа мужа – и рядом я с детьми. Причем Валера всегда говорил, что самое лучшее воспитание ребенка – это воспитание дома. Ребенок должен дома видеть, как работает отец, должен помогать матери в домашней работе. То есть обучение и воспитание должно идти дома. И сам Валера всегда работал дома: делал эскизы, дети это видели. Когда они подросли, я стала помогать мужу, училась у него, а с 2000 года уже работала в Троицком соборе в Верхотурье как независимый художник-реставратор и иконописец. И дети всегда были с нами: где-то – помогут стену в соборе красить, где-то обед – принесут. А сейчас они выросли и разлетелись…

За время нашей жизни в Верхотурье мы получили в Екатеринбурге квартиру – ведь много лет стояли на очереди. Но наши старшие дети по-прежнему живут в Верхотурье – у них свои семьи, народились дети. А поскольку я всегда говорила, что маленьким детям нужно жить на природе – они не стремятся в город. В Екатеринбурге попеременно живут младшие, которые учатся.

Когда мы с мужем, работая в Верхотурье, постепенно воцерковлялись: ходили на службу, испо­ведовались,причащались, – дети были рядом с нами. Но мы никогда их не принуждали, потому что они самостоятельные, свободолюбивые. Тем не менее так получилось, что все они трудятся при церкви, кроме младшей, Людочки, – она еще учится. Старшие дочери, Надя и Аня, вышивают иконы. Володя пишет иконы и выполняет различные работы по дереву, Ваня – штукатурные работы. Еще одна дочь, Леночка, окончила искусствоведческое отделение университета – кстати, защищала диплом по творчеству своего отца, – она тоже при Церкви: вышла замуж за священника, у них родился сын, и недавно он сделал первые в своей жизни шаги.

Во время нашего разговора в мастерскую Елены Ивановны несколько раз заходили люди: кто-то спрашивал, чем лечить простуду, кто-то – за житейским советом, а я понимала, что каждому хотелось просто ощутить тепло человеческой души и прикоснуться к тому миру, который она умеет создавать.

Наталья Категова.