Досье 02

Через несколько дней у следователей органов внутренних дел – профессиональный праздник. 6 апреля 1963 года Указом Президиума Верховного Совета СССР право производства предварительного следст­вия было предоставлено милиции. С тех пор эта дата – официальный день рождения предварительного следствия в системе органов внутренних дел.
8 июня того же года издан Приказ Министерства охраны общественного порядка (МООП) РСФСР №318 об утверждении и введении в действие Положения «Об организации и деятельности следственного аппарата в органах МООП РСФСР».
Дореволюционное следствие блестяще справлялось и с многотысячными случаями мошенничества, и с банковскими аферами, и с различного рода вымогателями. Советская власть разрушила старую судебную систему. В 1917 году следствие вели спецкомиссии при райсоветах и штабы Красной гвардии, для которых единственным законом была «революционная совесть». Однако уже год спустя Декретом «О суде» были образованы следственные комиссии.
В процессе становления Страны советов статус следователя менялся более чем часто: должности вводились в аппарат УГРО и ВЧК, упразднялись и учреждались при наркоматах, прокуратуре, в составе НКВД. Во время Великой Отечественной войны Указом Президиума Верховного Совета были созданы даже органы военной юстиции, которые по закону военного времени проводили все следственные действия в срок от 5 до 15 суток. В первую послевоенную десятилетку все преступления расследовались только прокуратурой и органами госбезопасности. А в 1963 году органы предварительного следствия появились и в органах внутренних дел.
Сегодня, в канун профессионального праздника, мы публикуем немного грустные заметки Ирины Юрьевны ПЕТРОВОЙ. В органах внутренних дел она служит более 25 лет. В настоящее время – заместитель начальника отдела ГСУ ГУВД по Пермскому краю. Ирина Юрьевна – среди лучших и опытнейших сотрудников. Потомственный юрист: ее мама преподавала уголовное право в Пермском государственном университете.

Да, это было каких-то 25 лет назад. Мы гордились, что работаем в следствии. Милиция воспринималась в обществе как нечто незыблемое и гарантирующее безопасность. Следователь в милиции – главный «законник», который справедливо во всем разберется, виноватого «посадит», невиновного – защитит. Начальник следст­венного отдела для подчиненных был «отцом родным» – научит, подскажет, поможет. Прокурор – как старший товарищ, который поправит, если в уголовном деле что не так. А судья – высшая инстанция, еще раз лично все перепроверит и обвинительным приговором доведет до логического конца начатую милицией работу. Иначе и быть не должно. За что тогда следователю зарплату получать, если за два месяца предварительного следствия, общими с уголовным розыском и другими службами ОВД усилиями не разобраться: кто преступник и почему?
Мы говорили: «Следователь – это не профессия, это судьба», потому что работать в следствии всегда было очень сложно, зато интересно. Если уж человек «потянул» следствие – другого занятия себе не искал, а работал до самой пенсии, то есть лет 20-25.
Среднестатистический следователь 1980-х годов – серьезный мужчина средних лет, с высшим юридическим образованием, всегда очень занятой и немного усталый. Женщин в органах предварительного следст­вия было немного, коллеги относились к нам бережно, обвиняемые по уголовным делам – уважительно. Главная тема разговоров следователей с «себе подобными» – об уголовно-правовых казусах, доказательствах, о своих уголовных делах. Потому что абсолютное большинство следователей в те годы любили свою работу (сейчас это не модно, кажется). Кроме того, все ощущали огромную ответственность. Перед потерпевшим, который ждет помощи. Перед государством, которое на тебя как на орудие правопорядка рассчитывает. И перед преступником, который пусть не без изъяна, но тоже человек. Как правило, несчастный. Будучи привлеченным к уголовной ответственности, тем более заключенным под стражу, обвиняемый находится в прямой зависимости от следователя и, несмотря ни на что, надеется, что следователь разберется, чужого преступления на него не «повесит», не обманет, никому не «сдаст». И это доверие хотелось непременно оправдать.
Поэтому возвращение дела для дополнительного расследования считалось в те годы чрезвычайным происшествием. Расследование дольше двух месяцев – чем-то из ряда вон выходящим, а нарушение сроков – недопустимым. И вздрогнешь, бывало, от внезапно пришедшей мысли о возможном оправдательном приговоре – он рассматривался как брак в работе следователя, граничащий с профнепригодностью.
Важно, что в небольшой временной промежуток тех лет оплачивалась работа следователя милиции достойно. В прокуратуре, суде платили меньше (что всеми признавалось несправедливым). И адвокатура манила не всех, поскольку гонорары адвокатов были адекватны их трудовым затратам, а право следователя принимать решения привлекало больше, чем право адвоката ходатайствовать об этом.
Конечно, идиллии не было никогда. Попадались и в следст­вии люди равнодушные, ленивые (корыст­ные – очень редко). О бюрократизме, «процентомании» мы тоже знали не понаслышке. Но воспринималось все это как издержки системы, которые не выхолащивали суть и смысл профессии.
Признаемся, сегодня все не так. Изменилось общество, изменились органы внутренних дел. В следст­венных кабинетах ОВД и СИЗО работают в основном молодые женщины, что не может не сказаться на прочности выставленного на пути преступности барьера. У начальников следствия голова болит в первую очередь о том, как обеспечить общие результаты работы подразделения, а значит, все труднее следователю уловить момент, чтобы посоветоваться с ним по конкретному уголовному делу. Прокурор все чаще не друг, а как бы «не очень доброжелательный начальник». Адвокат – явный противник, который еще и играет не по правилам. Судья – «в башне из слоновой кости», далеко и высоко: ни посоветоваться, ни понадеяться, что уделит уголовному делу достаточно времени и во всем разберется.
«Отдельное спасибо» законодателям. В первой редакции Уголовно-процессуального кодекса, вступившего в силу в 2002 году, было не менее 60 очевидных просчетов, пробелов и просто ошибок, которые долго «аукались» на практике. До сих пор идет процесс их исправления, а проявляются все новые. И это не только в УПК, но во множестве других нормативных актов.
Материальное обеспечение следователя органов внутренних дел давно стало нежелательной темой для разговора в любой аудитории. Жаловаться на бедность в нашей стране – дело неблагодарное. Но если учесть характер и режим работы следователя ОВД – за итоговую сумму в его ежемесячном квиточке из бухгалтерии немного обидно. Не случайно при встрече с сокурсником – судьей, адвокатом, нотариусом, работником прокуратуры – после своих слов «А я все там же» замечаешь легкое недоумение и почти сочувствие во взгляде. Да, так получилось, что сначала мы вместе учились на престижном юридическом факультете классического университета (и были далеко не худшие среди студентов!), но потом «они пошли в губернаторы, а мы – в артисты».
Но и это не беда, это наш выбор. Главная проблема в другом: следователи в системе МВД России перестали чувствовать себя действительно нужными, важными, ценными для общества, государства и каждого конкретного гражданина.
Внимание прессы и авторов детективов обращено в основном к следователям прокуратуры – во многом благодаря недавнему созданию Следственного комитета при Прокуратуре Российской Федерации. Мало кто знает, что с 1963 года существуют органы предварительного следствия в составе МВД, что в 1999 году они преобразованы в Следственный комитет при МВД России, что основную массу совершаемых в стране преступлений расследуют его сотрудники. Причем именно нам доверено расследовать самые «популярные» составы – от карманных краж до коррупции, от незаконной рубки леса до незаконной миграции. И в схватке с наркобизнесом мы продолжаем участвовать, и в борьбе с проституцией. Должен следователь ОВД разбираться в дорожно-транспортных происшествиях, в избиениях и истязаниях, в уклонении от уплаты налогов и побегах из мест лишения свободы, и прочее, и прочее.
Следователь ОВД – это юрист и милиционер в одном лице. То есть он не только устанавливает совершившего преступление, доказывает вину, обеспечивая дейст­венность норм уголовного и уголовно-процессуального законодательства. Он еще в полной мере ощущает на себе все тяготы и лишения милицейской службы, т.е. ненормированный рабочий день, работу без выходных, ночные дежурства и подъемы по тревоге, а также постоянную готовность выполнить любое поручение руководства («Погоны носите!»). И песня, сочиненная следователями 60-х: «Мы и машинистки, и курьеры, сыщики и милиционеры…» – не устарела до сих пор. Можно еще добавить: и криминалисты, и обвинители, и защитники, и психологи, и педагоги, и артисты, и писатели. Всего по чуть-чуть, но мало никому не кажется.
Одна из составляющих профессии – постоянный стресс, связанный с необходимостью принимать серьезные решения в ограниченный временной промежуток (т. е. установленный законом срок) и ежедневно иметь дело с преступниками, их жертвами и лицами, так или иначе причастными к преступлению. Это вынуждает следователя всегда быть готовым «держать удар» и одновременно пропускать через себя многочисленные несчастья и трагедии как потерпевших, так и обвиняемых.
После этой ежедневной битвы, «один против всех», следователь возвращается домой, открывает газету, включает телевизор – и попадает под всеобщее зомбирование: «Законности в стране давно нет, преступность правит бал, бороться бесполезно, поскольку любой человек в погонах МВД – заведомо «оборотень», а значит, надо ему не помогать, а противодействовать». Тут поневоле поверишь, что уважать тебя не за что, а значит, и самому позволительно без особых причин затягивать расследование, грубить жертвам преступления, сговариваться с преступником. Вот реальная беда и проблема, причем общая.
Разного рода опросы показывают, что большинство граждан нашей страны либо уже преступали закон, либо вполне допускают такую возможность («если очень нужно»). В то же самое время все хотят жить в правовом государстве и быть уверенными в собственной безопасности.
Уважаемые сограждане! Общественная безопасность, правопорядок и торжество закона на всех уровнях невозможны без уважительного отношения к этому закону всех нас – от школьника до депутата Государственной Думы. Для реальной борьбы с преступностью и эффективной работы правоохранительных органов, в том числе предварительного следствия, требуется не только объединение усилий разных специальных служб, ведомств, но и соответствующая поддержка всего населения.
Не надо возвращаться в 80-е годы. Надо просто и сегодня помнить, что от каждого из нас зависит претворение в жизнь простого и понятного: «Вор должен сидеть в тюрьме», а законопослушный гражданин – быть в этом уверен.
Ирина ПЕТРОВА.